«СОСЕД» («КТО Б НИ БЫЛ ТЫ, ПЕЧАЛЬНЫЙ МОЙ СОСЕД…») (1837).

Автограф неизв. Копия — ИРЛИ, тетр. XV. Впервые опубликовано: «Стихотворения» Л., 1840. Датируется февр. 1837 г. согласно прижизненному изданию и воспоминаниям А.П. Шан-Гирея.

По свидетельству А.П. Шан-Гирея, ст. было написано под арестом, куда Л. попал в связи со ст. «Смерть поэта» — он велел посещавшему его камердинеру «завертывать хлеб в серую бумагу, на этих клочках с помощью вина, печной сажи и спички написал несколько пьес» [7] (см.: «Когда волнуется желтеющая нива…», «Молитва» («Я, Матерь Божия, ныне с молитвою…»), «Узник»).

Д.Е. Максимов видел своеобразную «трилогию о соседе» в ст. Л. (см. также: «Сосед» (Погаснул день на вышинах небесных…», 1830–1831), «Соседка» (Не дождаться мне, видно, свободы…», 1840)), которые сближает мотив невольно возникшего родства душ между теми, кто, казалось бы, навеки разделены судьбой [3]. Образ «соседа» становится для Л. воплощением желанного близкого человека, это — своеобразная надежда на то, что взаимопонимание и дружеское участие возможны, и в то же время символ того, что по роковой власти судьбы они остаются лишь мечтой; сосед близко, но не достижим, его существование привлекает лирического героя ст., их души близки, но им никогда не суждено встретиться в земной жизни — «соседу» не суждено стать «другом».

В ст. 1837 г. центральным мотивом, организующим ст. как на композиционном, так и на проблемно-тематическом уровне, становится музыка, песня, которая в лирике романтизма была одним из самых устойчивых символов, связанных с размышлениями о духовном родстве, возможности душой понять другого человека, максимально приблизиться к его истинным чувствам и переживаниям. Это безусловное главенство музыкального образа и обусловило отмеченную еще В.Г. Белинским музыкальность ст. [2], а также его особую ритмическую структуру: «в самом звучании 6-строчных строф, в которых каждые две строки, написанные 5-стопным ямбом с мужскими окончаниями, завершаются третьей строкой, написанной 4-стопным ямбом с женским окончанием. Рифмуясь попарно, 1–2-я и 4–5-я строки «замыкаются» мелодичной рифмой 3-й и 6-й строк (aabccb)» [6].

Строфическая композиция ст. поддерживает идею музыки, песни как объединяющего начала и благодаря особому образно-синтаксическому параллелизму, которым связаны три из четырех строф ст. («Когда… Тогда»; «…звуки чередой / Как слезы, тихо льются, льются…» — «…и слезы из очей / Как звуки, друг за другом льются»; II, 91). Так лирический сюжет, связанный с мотивом узничества и неизбежной для этой лирической ситуации замкнутостью пространства, приближается к характерному для лермонтовского космоса в целом ощущению: то, что кажется навеки разделенным (тюремной стеной или «судьбы коварною игрой»), в самой разделенности неожиданно обретает способность возвыситься над обстоятельствами, душой уловить предвечное единство — в т.ч. людских душ, стремящихся к искреннему общению и дружескому участию.

Иллюстрировал ст. С. В. Иванов. На музыку положили Н. Н. Мясоедов, И. Я. Помазанский [10].

Лит.: 1) Бем А. «Самоповторения» в творчестве Лермонтова. // Историко-литературный сборник. — Л.: ГИЗ, 1924. — С. 286–287; 2) Белинский В. Г. Полное собр. соч.: В 9-ти тт. — М. —Л.: Худ. лит., 1953–1959. — Т.4. — С. 83; 3) Максимов Д.Е. Поэзия Лермонтова. М.-Л.: Наука, 1964. — С. 144–147; 4) Пумпянский Л.В. Стиховая речь Лермонтова // Пумпянский Л.В. Классическая традиция: собрание трудов по истории русской литературы. — М.: Языки русской культуры, 2000. — С. 343–380; 5) Федоров А.В. Творчество М.Ю. Лермонтова и западные литературы // ЛН. Т. 43–44. — С. 197; 6) Чистова И.Е. Сосед // ЛЭ. — С. 523.; 7) Шан-Гирей А.П. М.Ю. Лермонтов // М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. — М.: Худ. лит., 1989. — С. 44. 8) Эйгес И.Р. Музыка в жизни и творчестве М.Ю. Лермонтова // ЛН. Т. 45–46. — С. 516–518; 9) Эйхенбаум Б.М.<Комментарии> // Лермонтов М.Ю. Полн. собр. соч.: В 5-ти т. — М.; Л.: Academia, 1935–1937. — С. 185–186.; 10) Лермонтов в музыке: Справочник // Сост Л.И. Морозова, Б.М. Розенфельд. —М.: Сов. композитор, 1983.– 176 с.

Т.А. Алпатова