БЫХОВЕЦ Екатерина Григорьевна (1820–1880), в замужестве Ивановская.

Дальняя родственница Л. («правнучатная сестра», по ее словам; поэт называл ее «кузиной»). У ее родителей — Григория Андреевича и Наталии Федоровны — было имение под Тарусой и собственный дом в Москве. Когда Л. с ней познакомился, неизвестно. Б. была внешностью очень похожа на Варвару Александровну Лопухину (в замужестве Бахметеву). «Он и меня оттого любил, — писала она, — что находил в нас сходство, и об ней его любимый разговор был» [5].
Летом 1841 г. Б. с теткой была в Пятигорске и там постоянно виделась с Л. Она участвовала в празднике, устроенном Л. и его друзьями в гроте Дианы и на бульваре. Грот был, как писала Б. сестре «весь убран шалями; колонны обвиты цветами и люстры все из цветов; танцевали мы на площадке около грота, лавочки были обиты прелестными коврами; освещено было чудесно; вечер очаровательный; небо было так чисто; деревья от освещения необыкновенно хороши были, аллея также была освещена, и в конце аллеи была уборная прехорошенькая, два хора музыки. Конфет, фрукт, мороженого беспрестанно подавали <…> ужинали, после ужина опять танцевали; даже Лермонтов, который не любил танцевать, и тот был так весел» [5]. После бала Л. проводил кузину домой. «Этот пикник, — пишет Б, — последний был: ровно через неделю мой добрый друг убит, а давно ли он мне этого изверга, его убийцу, рекомендовал как товарища, друга!» [5].
В день дуэли, 15 июля, Л. встретил Б. и ее тетку в Железноводске. На обратном пути оттуда, в Шотландке, они обедали, и Л. выпросил у кузины ее золотой головной обруч (бандо), обещая на следующий день его возвратить — если не сам, то через кого-нибудь. Ничего не подозревая, Б. отдала бандо. Для Л. это был как бы талисман на счастье, в минуту смертельной опасности. Вероятно, он в последние часы думал о В.А. Лопухиной, а ведь Б. была так на нее похожа. К тому же прическа, при которой надевается бандо, была у Лопухиной любимая (Л. так однажды и изобразил ее на акварельном портрете).
После дуэли в кармане Л. нашли золотой обруч, который, как уверяла Б., потеряли и ей не вернули. Взамен ей отдали шнурок, на котором Л. носил нательный крестик. Правда, Н.П. Раевский и Э.А. Шан-Гирей утверждали, что Катенька рассталась с Л. в Шотландке и вернулась в Железноводск, где прожила несколько дней. О дуэли ничего не знала и единственная из всех пятигорских дам не присутствовала на панихиде и похоронах. И бандо ей вернули: «В день похорон, — пишет Н.П. Раевский, — m-lle Быховец как сумасшедшая прибежала и взяла свою фероньерку, как она была, даже вымыть,не то что починить не позволила» [6]. Однако Б. утверждала, что была на квартире Л., присутствовала на похоронах. «Он мертвый, был так хорош, как живой» [5], — писала она сестре Лизе. Письмо Б. была найдено учеником Самарского реального училища В. Акербломом в 1891 г. и передано им в журнал «Русская старина». Оригинал письма пропал при сомнительных обстоятельствах, хотя редакция журнала уверяла читателей, что передала его в Лермонтовский музей.
Есть основания считать, что стихотворение Л. «Нет, не тебя так пылко я люблю…» обращено к Екатерине Быховец.
Лит.: 1) Висковатый П.А. М.Ю. Лермонтов. Жизнь и творчество. — М.: Современник, 1891 (Собр. соч. под ред. Висковатого, Т. 6). — С. 421– 422; 2) Чиляев В.И. Воспоминания: (В пересказе П.К. Мартьянова) // М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. — М.: Худ. лит., 1989. С. 404–410; 3) Шан-Гирей Э.А. Воспоминания: (В пересказе В.Д. Корганова) // М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. — М.: Худ. лит., 1989. С. 436–438; 4) Недумов С.И. Лермонтовский Пятигорск. — Ставрополь: Ставропольское кн. изд-во, 1974. С. 122, 134, 183–187; 5) Быховец Е.Г. Из письма 5 августа 1841 г. Пятигорск // М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. — М.: Худ. лит., 1989. — С. 446– 448; 6) Рябов Е.Н., Алексеев Д.А. Разыскивается автор // Тайна гибели Лермонтова. Хрестоматия версий / Сост. Д.А. Алексеев. — М.: Гелиос АРВ. 2006. — С. 242–270.

Мон. Лазарь (Афанасьев)