Акварели Лермонтова

АКВАРЕЛИ ЛЕРМОНТОВА

АВТОПОРТРЕТ В ФОРМЕ НИЖЕГОРОДСКОГО ДРАГУНСКОГО ПОЛКА (1837; бумага, акварель; 11×9,5; ГЛМ). Л. изобразил себя в форме Нижегородского драгунского полка, с красным воротником, газырями на груди, в накинутой на левое плечо бурке, на фоне кавказских гор. Правая рука лежит на эфесе шашки; портрет поколенный, поворот в ¾ влево. Подробнее об этой работе см. в разделе «Портреты М.Ю. Лермонтова».

Лит.: 1) Пахомов Н.П. Живописное наследство Лермонтова // М. Ю. Лермонтов — М.: Изд-во АН СССР, 1948. — Кн. II. — С. 55–222. (ЛН; Т. 45/46).

К.А. Поташова

АКВАРЕЛИ ИЗ ЖИЗНИ КАВКАЗСКИХ ГОРЦЕВ Две акварели (*«Кавказский вид с фигурами горцев»== и *«Кавказский вид с четырьмя фигурами»==) с изображением бытовых сцен из жизни кавказских горцев, приписываемые Л., поступили в лермонтовский музей в Пятигорске в 1941 г. от А.З. и Н.З. Поповых. В семью Поповых акварели поступили в начале 1900-х гг. от Л.И. Умановой — жены Н.В. Чилаева, приходившегося сыном В.И. Чилаеву — владельцу домика под камышовой кровлей, где Л. снимал квартиру в 1841 г. По устному рассказу А.З. и Н.З. Поповых Л. оставил рисунки на память В.И. Чилаеву незадолго до своей роковой дуэли. В то время, когда Чилаевы продавали свой дом в Пятигорске, они передали некоторые вещи, оставшиеся от Л, родственникам и таким образом акварели сохранились в семье. О том, что акварели написаны Л., А.З. Попова слышала неоднократно от своей матери З.А. Поповой и от Л.И. Умановой.

Н.З. Попова писала в «Домик Лермонтова» в Пятигорске: «Музей Лермонтова приобрел у нас портрет в красках бабушки и рисунки Лермонтова…. Приобрели они это у Анны Захаровны Поповой» (письмо хранится в фондах музе «Домик Лермонтова»). В научных паспортах, составленных на эти единицы хранения, имеются следующие записи: «Акварели приписываются М.Ю. Лермонтову на основании документальных источников поступления (имеются в виду письма Н.З. и А.З. Поповых в музей «Домик Лермонтова» — Е.С.) и манеры письма, характерной для М.Ю. Лермонтова».

Акварели были реставрированы в 1966 г. в Центральной Реставрационной мастерской им. академика Грабаря. Реставратором ГЦХРМ Филатовой была проделана работа по очищению акварелей, укреплению и нарастанию красочного слоя, восполнение утрат и подклейка. После проведенной реставрации акварели были размещены в экспозиции «Домика М.Ю. Лермонтова в Пятигорске». П.Е. Селегей, бывший директор пятигорского лермонтовского музея, отмечает в путеводителе по «Домику»: «На стенах приемной помещены <…> два акварельных рисунка, приписываемых кисти Лермонтова, переданные в музей родственниками хозяина дома» [5; 135-144].

*«Кавказский вид с фигурами горцев (одна мужская и две женские)»== (17,7 × 15,9, бумага, гуашь 30-х — 40-х гг. XIX в., приписывается Л.; ГМЗ М.Ю. Лермонтова в Пятигорске, инв. № 238).

На фоне гор, покрытых темной зеленью, изображены три фигуры: всадник — горец в черкеске, с белым башлыком на голове; за плечом у него — ружье на ремне. Лицо темное, черные усы и борода. Он смотрит на одну из двух провожающих его женщин. Всадник, видимо, готовится в дорогу. Женщины стоят правее всадника. Первая повернута к зрителю спиной. На голове у нее серый платок, она одета в красное, кавказского покроя платье, стянутое в области талии поясом. Из-под ее платья виднеются две юбки: одна светлая, другая — темно-синяя. Она держит в вытянутых руках большую круглую плоскую посуду, похожую на таз. Вторая женщина стоит несколько поодаль, она повернута к зрителю на ¾. Женщина смотрит вверх, на всадника, на голове у нее светлый платок. Левая рука ее согнута в локте и приподнята. Одета женщина тоже в кавказское темно-синее платье, из-под которого виднеются две юбки: одна темно-голубая, другая почти черная. Всадник сидит на лошади светло-серой масти. С правой стороны изображена часть сакли с порогом и открытым навесом, за которым видна дверь внутрь. На горизонте, в левой части рисунка виднеются силуэты трех саклей (Делая описания интересующих нас работ, мы опирались на текст научных паспортов, составленных бывшим главным хранителем ГМЗ М.Ю. Лермонтова И.Г. Тер-Габриэльянц — Е.С.).

Работа не публиковалась среди живописных и графических произведений поэта, не комментировалась и не обсуждалась. Акварель не подписана, в связи с чем вызывала сомнение в атрибуции. Главным возражением специалистов против авторства Л. было утверждение, что работы «не совсем умелые, профессиональные».

Изображение гор, покрытых темной зеленью, на работе, приписываемой Л, имеет сходство с известной лермонтовской автоиллюстрацией к «Кавказскому пленнику» (1829). Также можно провести параллель и с лермонтовскими иллюстрациями к повести А.А. Бестужева-Марлинского «Аммалат-Бек». Известно несколько иллюстраций Л. к этому произведению Бестужева-Марлинского. Эта акварель также напоминает сюжет из «Аммалат-бека»: «Всадник, отличавшийся ото всех красотою лица, стройностью фигуры, породистостью коня, богатством одежды и оружия. <…> Он сидел на червонном коне, и тот крутился под ним как вихорь» [2]. Рядом с ним, вероятно, изображены Селтанета и ее прислужница Секине: «Не в азиатском нраве, еще менее в азиатском обычае, прощаться с женщинами, отправляясь даже надолго, навсегда. Это принадлежит одним родным, и разве случаем выпадает гостю» [2].

Следует обратить внимание и на то, как выписана под всадником лошадь. Л. любил рисовать лошадей, делал это часто и по-своему. Вид лермонтовской лошади почти всегда вызывает добрую улыбку. Есть в ней что-то слегка ироничное: слишком вытаращен глаз, слишком непокорная челка, слишком нетерпеливо бьет она копытом. Все это, на наш взгляд, можно сказать и о скакуне, изображенном на акварели, приписываемой поэту.

*«Кавказский вид с четырьмя фигурами (три мужских и одна женская)»== (16,7 × 22,7, бумага, акварель, гуашь, лак; 30-х — 40-х гг. XIX в., приписывается Л.; ГМЗ М.Ю. Лермонтова в Пятигорске, инв. №239).

На переднем плане изображены фигуры горцев у сакли. У порога сакли сидит пожилой горец в папахе с белым верхом, в накинутой бурке, в синих шароварах. Лицо его угрюмо, он с усами и черной бородой. Держа в руке палку, он разговаривает с двумя горцами, подошедшими к нему. У одного из них (слева) синяя кавказского покроя верхняя одежда, он подпоясан, в красных шароварах, на голове у него высокая темная папаха, с левой стороны у него виднеется край шашки. Правой рукой он опирается на левое плечо товарища. Он, видимо, еще молод, у него нет бороды, лишь усы. Другой горец — в коричневой верхней одежде кавказского покроя, в ичигах (высоких мягких сапогах). Через плечо у него перевешено ружье, на голове — высокая темная папаха. В руке, протянутой к пожилому горцу, какой-то предмет, похожий на топорик, который применяли для охоты на зверя. В открытых дверях сакли, отвернувшись от разговаривающих, — горянка. Она стоит, как будто прислушиваясь, опершись о притолоку. На голове у нее светлый платок, платье кавказского покроя, красное, на темной подкладке, надетое поверх темных юбок (нижняя темно-синего цвета). Два узких окна сакли закрыты коричневыми ставнями. За саклей — сад и надворные постройки. В левой стороне рисунка изображены ближайшие горы, громоздящиеся уступами. Вдали виднеется кавказский снежный хребет. На ближнем плане — большой холм, на вершине которого какая-то башня (видимо, сторожевая). По дороге к вершине холма ведет тропа.

Акварель можно считать иллюстрацией Л. к повести А.А. Бестужева-Марлинского «Аммалат-Бек». Фон этой работы близок к описанному в повести пейзажу: «Сакли, неправильно разбросанные по обрыву, уступами сходили до полугоры, и только узкие тропинки вели к этой крепости, созданной природою и выисканной горскими хищниками для обороны воли своей, для охраны добычи» [2]. Изображенный на акварели пожилой горец с угрюмым лицом соответствует описанию Султан-Ахмет-хана: «В обычное время мусульманского обеда Султан-Ахмет-хан был обыкновенно дик и мрачен. Глаза его недоверчиво блистали из-под нахмуренных бровей» [2]. Можно также предположить, что на работе изображены уздень, товарищ Аммалата и сам Аммалат, стоящие перед стариком. Добавим, что изображение сакли и башни характерно для кавказских работ поэта (См., напр.: «Военно-Грузинская дорога близ Мцхеты» («Кавказский вид с саклей»)) [3].

Лит.: 1) Зильберштейн И.С. Парижские находки. — М.: Изобразительное искусство, 1993. — С. 234–235; 2) Бестужев-Марлинский А.А. Русские повести и рассказы. Часть пятая. Аммалат-бек, кавказская быль. — СПб.: тип. Н.Греча, 1832. — С. 3–271; 3) Ковалевская Е.А. Лермонтов. Картины, акварели, рисунки. — М.: Изобразительное искусство, 1980. — 248 с.; 4) Пахомов Н. Живописное наследство Лермонтова. — М.: Изд-во АН СССР, 1948. — С. 79; 5) Селегей П.Е. Путеводитель «Заповедный лермонтовский край». — Ставрополь: Кн. изд-во, 1980. — С. 144.

Е.Л. Соснина

БИВУАК Л.-ГВ. ГУСАРСКОГО ПОЛКА ПОД КРАСНЫМ СЕЛОМ

(1835; бумага, акварель; 16,8×21,4;РГБ). Акварель изображает бивуак л.-гв. гусарского полка на поляне. Слева изображены две лошади, возле них фигура гусара; справа — группа оседланных лошадей. На переднем плане акварели изображена группа из 11 человек, поименно перечисленных на бронзовой дощечке, прикрепленной к раме из красного дерева: «Бивуак лейб-гвардии гусарского полка под Красным Селом, рисовал оного же полка корнет Михаил Юрьевич Лермонтов в 1835-м году. 1. Корнет князь Николай Сергеевич Вяземский лежит. 2. Ротмистр Григор. Витт с вахмистром Докучаевым вдали. 3. Штаб-ротмистр Алекс. Григорьевич Ломоносов сидит на ковре. 4. Ротмистр Ив. Ив. Ершов стоит слева руки позади. 5. Посланник в Бразилии Сергей Григорьевич Ломоносов. 6. Поручик Яковлев сложа руки на груди. 7. Флигель-адъютант ротмистр Ираклий Абрамович Баратынский. 8. Корнет князь Витгенштейн с трубкой в руке. 9. Корнет князь Александр Егорович Вяземский, рассказывающий полковнику князю Дмитрию Алексеевичу Щербатову, который сидит на складном стуле, о похищении из Императорского Театрального училища воспитанницы, танцовщицы, девицы Кох».

В сравнении с портретами представленных на акварели действующих лиц, выполненными художниками-профессионалами, портретное сходство подмечено Л. очень удачно. Похищение из Театрального училища воспитанницы С. Кох, о котором на акварели рассказывает полковнику Д.А. Щербатову А.Е. Вяземский, случилось и в самом деле, о чем читаем в воспоминаниях А.Я. Панаевой: «Случилось похищение выпускной воспитанницы Кох из театральной школы. Смятение было ужасное. <…> Наконец, похитителя нашли — это был князь <Вяземский>. Его посадили в крепость» [2; 42].

Акварель выполнена в зеленовато-голубых тонах, сделана с некоторой нарочитой диспропорцией отдельных фигур.

Акварель находилась в собрании О.А. Новосильцевой, в настоящее время — в фондах РГБ. Воспроизводилась в собрании сочинений поэта, подготовленном в типографии «Печатник», а также в серии «Литературное наследство», т. 43–44 (М., 1941–1943).

Лит.: 1) М.Ю. Лермонтов. Полн. собр. соч.: В 10 т. — М.: Воскресенье, 2001. — Т.8.: Картины, акварели, рисунки. — 336 с.; 2) Панаева А.Я. Воспоминания. — М.: Правда, 1986. — 508с.; 3) Пахомов Н.П. Живописное наследство Лермонтова // М.Ю. Лермонтов — М.: Изд-во АН СССР, 1948. — Кн. II. — С. 55–222. (ЛН; Т. 45/46).

К.А. Поташова

ВИД КРЕСТОВОЙ ГОРЫ ИЗ УЩЕЛЬЯ БЛИЗ КОБИ

(1837–1838; автолитография, раскрашенная акварелью; 14,6×22,5; Музей М.Ю. Лермонтова в Пятигорске). В повести «Бела» подробно описаны «великолепные картины», которые открылись офицеру-повествователю дорогой на перекладных вместе со штабс-капитаном Максимом Максимычем. В описании картин природы даны и географические приметы путешествия: Койшаурская долина, Гуд-гора, Чертова долина, Крестовая гора, Коби. Эти места, вдохновенно описанные в «Герое нашего времени», запечатлены и на автолитографии, названной Л. «Вид Крестовой горы из ущелья близ Коби».

Слово вид в наименовании целого ряда картин означает «то, что открывается взгляду, взору» и приглашает зрителя всмотреться в картину, в каждую ее деталь, полюбоваться открывающимся зрелищем. Заснеженная Крестовая гора сквозь уступы горных кряжей открывается на дальнем плане акварели. На скалистых плато в левой части композиции видны строения с башнями, а передний план привлекает зрителя изображением всадника и пешехода в одежде горца. Природа Кавказа, покорившая воображение поэта еще в детстве, привлекает пристальное внимание Л.-рисовальщика и в 1837 г., во время первой ссылки на Кавказ, когда поэт создает целый ряд рисунков и картин, посвященных видам этих мест. Л.-художник использует разнообразную технику.

«Вид Крестовой горы из ущелья близ Коби» представляет собой автолитографию. Сохранилось свидетельство сына художника П.Е. Заболотского, что рисунок «Вид Крестовой горы из ущелья близ Коби» литографирован самим Л. Графическая техника литографии, распространившаяся в России во второй четверти XIX в., вызывает интерес поэта, который создает рисунок на литографском камне, пренебрегая правилом обратного изображения. Поэтому отпечаток, полученный на бумаге и в последующем раскрашенный акварелью, имеет характер зеркального изображения. В отличие от литографии, картина Л. «Башня в Сиони близ Казбека» (1837), написанная примерно с той же точки, не имеет зеркального изображения. Башня в Сиони, расположившаяся над пропастью, видна в центре обоих изображений. Но в автолитографии Арагва видна слева, а на картине горная река изображена справа.

Лит.: 1) Ковалевская Е.А. Лермонтов. Картины. Акварели. — М.: Изобразительное искусство, 1980. — 248 с.

Е.Н. Колокольцев

ГОЛОВА МУЖЧИНЫ В ЧАЛМЕ

(1835–1836; бумага, акварель, 9,2×15,7; РНБ). См. ЮНКЕРСКАЯ ТЕТРАДЬ

ГОЛОВА ВОИНА В ШЛЕМЕ

(1835–1836; бумага, акварель, 5×10,2; РНБ) См. ЮНКЕРСКАЯ ТЕТРАДЬ

ИСПАНЕЦ (ИСПАНЕЦ В КРУЖЕВНОМ ВОРОТНИКЕ, МИФИЧЕСКИЙ ПРЕДОК ЛЕРМА)

(1837; бумага, черная акварель; 16.2 × 15.5; ИРЛИ). На портрете изображен мужчина средних лет с длинными вьющимися волосами, усами, бородой, в темном костюме с кружевным воротником; портрет погрудный, поворот 3/4 вправо.

Изображенный близок к более ранним работам Л., изображающим мифического предка — «Предок Лерма», «Испанец с фонарем и католический монах», «Испанец с кинжалом». Близость акварели к этим работам была отмечена П.А. Висковатовым: «Мужская голова напоминает тип головы, которую Лермонтов нарисовал в доме Лопухиных и о коей он говорит в письме к Лопухиной… Это голова: фантастический портрет одного из мнимых предков Лермонтова испанского герцога Лермы. Самая голова, исполненная Лермонтовым масляными красками, находится в Лермонтовском музее» [2; 112–113].

Испанец. Бумага, тушь, 1837; ИРЛИ

Авторство Л. подтверждается карандашной подписью под изображением «Работа Лермонтова», сделанной рукой Е.П. Жигмонт (троюродной сестрой Л.), которой и был подарен рисунок в 1837 г. В фонды ИРЛИ поступил в 1941 г. Воспроизводился в серии «ЛН», т. 45–46 (М., 1948).

Лит.: 1) Вейс А.Ю., Ковалевская Е.А. Описание рукописей и изобразительных материалов Пушкинского дома // Живописное наследие Лермонтова — М; Л.: Изд-во АН СССР, 1953. С. 110–157; 2) Пахомов Н.П. Живописное наследство Лермонтова // М.Ю. Лермонтов — М.: Изд-во АН СССР, 1948. — Кн. II. — С. 55–222. (ЛН; Т. 45/46).

К.А. Поташова

ИСПАНЕЦ С КИНЖАЛОМ

(1830–1831; бумага, акварель; 11,5×8,2; ГЛМ). На портрете изображен сидящим в кресле и держащим в правой руке обнаженный кинжал испанец в кружевном воротнике и плаще, с орденскою цепью на шее; портрет погрудный, поворот 3/4 вправо.

Вероятно, акварель представляет собой одну из первых попыток поэта изобразить своего мифического предка. Портрет наделен теми атрибутами, которые, по-видимому, утвердились в сознании Л. и соответствовали герцогу Лерма: усы и борода, откинутые назад вьющиеся волосы, орденская цепь. Эту работу следует рассматривать как начинания Лермонтова в поисках того образа, который в скором времени будет передан в более четких и кононических формах. По замечанию Н.П. Пахомова, «в этом первом варианте гораздо меньше ‘‘рембрандтовского’’, чем в дальнейших попытках передать живописный облик владетельного герцога, наделенного бурными страстями, силой воли, властью и богатством» [2; 99–100].

Лит.: 1) Вейс А.Ю., Ковалевская Е.А. Описание рукописей и изобразительных материалов Пушкинского дома // Живописное наследие Лермонтова — М; Л.: Изд-во АН СССР, 1953. — С. 110–157; 2) Пахомов Н.П. Живописное наследство Лермонтова // М.Ю. Лермонтов — М.: Изд-во АН СССР, 1948. — Кн. II. — С. 55–222. (ЛН; Т. 45/46).

К.А. Поташова

ИСПАНЕЦ С ФОНАРЕМ И КАТОЛИЧЕСКИЙ МОНАХ

(1831; картон, акварель, 11,2×9,1; РНБ). На портрете изображен держащим в правой руке зажженный фонарь испанец в плаще, накинутом на левое плечо, с орденскою цепью на шее. Слева от него изображена фигура католического монаха, на которого смотрит испанец.

Акварель близка к портрету маслом «Герцог Лерма», а также акварели «Испанец с кинжалом». Все эти произведения выдержаны в «рембрандтовских» тонах, построены на характерном для голландского мастера приеме светотеневого контраста. Н.П. Пахомов справедливо отмечает более свободную манеру исполнения акварельных работ поэта в сравнении с масляной картиной: «В ней много движения и той романтической приподнятости, которая так характерна для всех литературных произведений Лермонтова этой поры» [2; 100].

Авторство картины подтверждается сделанной рукой Л. подписью внизу работы: «Р<исовал> М. Лермонтов. 1831г. ». На обороте неизвестной рукою сделана подпись: «.Поэт Лермонтов рисовал 1838 из Байрона» и надпись поперек: «Шубин сентябрем». В Публичную библиотеку картина поступила в 1852 г. от М.П. Погодина. Акварель воспроизводилась в собрании сочинений поэта, подготовленном издательством «Academia», а также в серии «Литературное наследство», т. 45–46 (М., 1948).

К.А. Поташова

ОКРЕСТНОСТИ ПЯТИГОРСКА

(без даты; бумага, акварель; 12×17; Объединение литературных музеев Пензенской области). Акварель приобретена в 1993 г. Объединением литературных музеев Пензенской области через букинистический магазин г. Москвы. Хранится в фондах Объединения литературных музеев Пензенской области. Экспертизой Всероссийского научного реставрационного центра имени И. Э. Грабаря установлено, что акварель выполнена в первой половине ХIХ в.

Акварель вмонтирована в рамку из синей бархатной бумаги с надписью в старой орфографии по ее нижнему краю: «М.Ю. Лермонтов». На обороте изображения читается надпись, выполненная в старой орфографии карандашом: «М.Ю. Лермонтов. Окрестности Пятигорска. Из семьи Пожогиных». На выставке из фондов Объединения литературных музеев Пензенской области 2010 года акварель экспонировалась с подписью: «Лермонтов М.Ю. (1814–1841) (?). Пятигорск. Дом Реброва».

Судя по атрибуции, выполненной антикварным магазином Москвы, изначально владельцами акварели были представители дворянского рода Пожогиных-Отрошкевичей. Это близкие родственники семьи Лермонтовых. Авдотья Петровна — тетка поэта, сестра Юрия Петровича (отца Л.), вышла замуж за одного из Отрошкевичей, она приезжала в Тарханы в годы детства поэта, а впоследствии передала в Лермонтовский музей при Николаевском кавалерийском училище портреты отца и матери поэта, а также два рисунка Лермонтова: «Младенец, тянущийся к матери» (1829) и «Мадонна с младенцем» (1831) (сегодня хранятся в музее ИРЛИ в Петербурге). Кроме того, Михаил Антонович — сын Авдотьи Петровны, воспитывался вместе с Л. в Тарханах, летом 1825 г. ездил вместе с юным поэтом в Горячеводск [4]. Не исключено, что акварель поэт (при допущении его авторства) мог подарить своим родственникам в память о совместном пребывании на Кавказе.

Акварель представляет собой архитектурный пейзаж, смысловым центром которого является смещенный в левую сторону листа фасад белого одноэтажного дома, возведенного, по всей видимости, из дерева и со стороны двора поставленного на высокий цоколь, являющийся полуподвальным помещением и из-за сложного рельефа местности, попавшей в поле зрения художника, сходящего на нет, что отчетливо просматривается в левой части изображенного строения. Многоступенчатая, довольно высокая лестница ведет на открытую веранду, покрытую односкатной кровлей и ограниченную с трех сторон фигурными перилами. Перекрещивающиеся рейки перил образуют орнамент, основной фигурой которого являет ромб. Просторная открытая галерея, украшающая фасад дома, имеет ряд колонн, близких по стилю к ионическому ордеру, пять из которых видны на рисунке. Левое крыло дома просматривается частично, видно восьмистекольное окно и часть рыжевато-красноватой кровли, над которой едва различимо маленькое светлое пятнышко — в нем угадываются едва прописанные колонны и купол: очертания малой архитектурной формы, выполненной в античном стиле. Второе окно, видимое на строении, находится справа, нижняя его часть скрыта перилами.

Слева и справа от лестницы изображено несколько кустов и небольших деревьев. Перед домом — площадка буровато-коричневого цвета. На заднем плане прописаны три горных кряжа, схождение двух из которых строго по центру картины образует характерную v-образную форму с большим расширением в верхней части и является композиционным центром работы. Оба кряжа, написанные в светло-зеленом с желтоватыми вкраплениями цвете, имеют четко прописанные характерные выступы и формы. В верхней части листа изображение неба, закрытого облаками с редкими просветами. Цветовая гамма при написании облаков варьируется от серо-голубого до желтовато-белого.

Л.В. Рассказова обращает внимание на то, что на акварельном рисунке много зеленого цвета, высказывает мнение, что изображенное место следует искать в Кисловодске, т.к. именно этот городок на Кавказских Минеральных Водах отличался пышной растительностью [4]. Исследовательница предполагает, что на акварели изображена часть двора усадьбы А.Ф. Реброва в Кисловодске, описанная Л. в романе «Герой нашего времени». По ее мнению, изображенное на акварели строение имеет сходство с т.н. «Домом Печорина» (одним из флигелей в усадьбе Реброва). По поводу предположительного лермонтовского авторства акварели исследовательница приводит свои «за» и «против». К аргументам «за» она относит трехплановую композицию, характерную для кавказских пейзажей поэта, изображение неба и облаков с использованием белизны бумаги, которая не тонируется, характерное для Л. изображение зелени, а также некоторую протокольность в прорисовке деталей здания, свойственную рисункам поэта. К аргументам «против» она относит тот факт, что среди всех опубликованных художественных работ поэта нельзя обнаружить сходного сюжета: городской камерный пейзаж без фигур.

Однако у акварели есть сходство с лермонтовским карандашным рисунком из походного альбома «Вид пятигорского бульвара» (1840 г.) [1]. Изображенный Л. в дальней перспективе на данном рисунке пейзаж, представляющий собой дефиле отрогов Машука, характерен для окрестностей Пятигорска и идентичен тому, что мы видим на акварельном рисунке из Пензы. Миниатюрный рисунок поэта 1840 г., выполненный беглыми, но точными штрихами, очень выразителен: буквально двумя линиями Л.-художник передает неповторимое и с детства ему знакомое (в глубине Горячеводской долины находился дом двоюродной бабушки Л. — Е.А. Хастатовой, где он гостил ребенком в 1825 г.) v-образное, с расширением в верхней части, схождение отрогов Машука [5]. Это схождение горных кряжей, легко узнаваемо на т.н. «пензенской» акварели, также как и очертания Горячей горы, на которой с весны 1839 г. был установлен флагшток. Эта схематично изображенная Л. на карандашном наброске деталь отсутствует на «пензенской» акварели, что позволяет предположить ее создание до 1839 г.

Пейзаж окрестностей Пятигорска с видом на отроги горы Машук, изображенный на акварели, контролируется старыми фотографиями, на которых позднейшие постройки не закрывают панораму (в этом смысле характерна, например, фотография И. Ланге, конца XIX в.: «Пятигорск. Вид от Елизаветинской галереи на беседку Эолова арфа и отроги Машука» из основного фонда ГМЗЛ) [2].

Идентичность изображений горных пейзажей на заднем плане двух работ, по версии Е.Л. Сосниной, указывает не только на конкретное место, откуда был взят вид, но и говорит о художественном почерке мастера, то есть утверждается, что речь в данном случае идет об определенной лермонтовской стилистике. При этом обращается внимание не только на то, как передана линия горного пейзажа на двух работах, но и на схожую манеру изображения Эоловой арфы на обоих рисунках: лермонтовском карандашном и акварельном, приписываемом кисти поэта, — в обоих случаях малая архитектурная форма едва обозначена быстрыми, небрежными штрихами.

Изображенным на акварели строением может быть главный дом на пятигорской усадьбе первопоселенца Кавказских Минеральных Вод А.Ф. Реброва, где в 1820 г. останавливался А.С. Пушкин. Четкого изображения основного дома этой усадьбы не было обнаружено до сегодняшнего дня (имеются лишь не совсем ясные снимки этого здания издалека, на которых едва просматриваются высокий цокольный полуэтаж и большая терраса). Этот дом считался лучшим в свое время в Пятигорске, еще до того, как его владелец начал застройку своей кисловодской усадьбы. Кроме того, в 1812 г. А.Ф. Ребров был избран предводителем дворянства Кавказской губернии. В его доме собиралось общество, дом был в лермонтовское время одним из центров культурной жизни в Пятигорске.

Изображенная на акварельном рисунке из Пензы постройка характерна именно для пятигорских домов. Обращает на себя внимание высокий цоколь, часто служивший либо подвальным помещением, либо помещением для слуг. Этот полуэтаж, сходящий на нет, появлялся именно в пятигорских постройках из-за неровности почвы — подъема к Машуку (также построен дом В.П. Уманова, находящийся сегодня на территории ГМЗЛ). Например, в Кисловодской Ребровой балке, дно которой было ровным, строительство такого полуэтажа было невозможным. В пятигорских же постройках он был необходим, так как выравнивал покатую площадку под фундамент. Этот факт является еще одним аргументом в пользу правильности подписи, сделанной на обороте пензенского акварельного рисунка: речь в данном случае идет именно о Горячеводской долине, то есть об окрестностях Пятигорска, которые в 1840 г. были зарисованы Л. на его карандашном наброске «Вид пятигорского бульвара».

Лит.: 1) Маркелов Н.В. Рисунок из Чеченского альбома // Сто шедевров Лермонтовского музея. — Пятигорск: «Снег», 2004. — С. 17–20; 2) Основной фонд ГМЗЛ. Документы, ДФ № 389.4; 3) Пожогины-Орошкевичи // ЛЭ. — С.423; 4) Рассказова Л.В. Акварель «Окрестности Пятигорска»: гипотезы об изображенном месте и авторе // Лермонтовские чтения — 2012, сб. статей под ред. С.С. Серейчика. — СПб.: Лики России, 2013. — С. 67–76; 5) Соснина Е.Л. «Между трех гор крутых и высоких…» (К вопросу об атрибуции акварельного рисунка, приписываемого М.Ю. Лермонтову) // Археология, краеведение, музееведение: Материалы по изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа. — Вып. XI. — Ставрополь: Наследие, 2013. — С. 73–82.

Е.Л. Соснина

КАВАЛЕРИЙСКАЯ СХВАТКА

(1835–1836; бумага, сепия; 7×15,5; РНБ) См. ЮНКЕРСКАЯ ТЕТРАДЬ

КОННЫЙ ГОРЕЦ СО ЗНАМЕНЕМ

(1836; бумага, акварель; 8,3×15; РНБ). См. ЮНКЕРСКАЯ ТЕТРАДЬ

НАПАДЕНИЕ

(1829; картон, акварель; 9,1×14,5; РНБ). См. ЮНКЕРСКАЯ ТЕТРАДЬ

ОСЕДЛАННАЯ ЛОШАДЬ

(1835–1836; бумага, сепия; 9,2×15,5; РНБ). См. ЮНКЕРСКАЯ ТЕТРАДЬ

ОТРЯД ДРЕВНИХ ВОИНОВ (ДРЕВНЯЯ РАТЬ)

(1826–1827; бумага, акварель; 14.1 × 17.7; ИРЛИ). На акварельном рисунке изображены отряды древних воинов (конных, вооруженных копьями, и пеших) на фоне лесистых холмов. На переднем плане рисунка два воина: один в шлеме с копьем и мечом, другой вооружен луком, на нем колчан со стрелами и щит. Работа относится к детским рисунков поэта, что очевидно в несоблюдении пропорций человеческих фигур, еще неумелом выборе красок.

Работа была подарена А.Мясоедову, который передал ее в 1880 г. А. Мясоедовым Лермонтовскому музею при Николаевском кавалерийском училище, в 1917 г. поступила в фонды ИРЛИ.

К.А. Поташова

ПАРУС (МОРСКОЙ ВИД С ПАРУСНОЙ ЛОДКОЙ)

(1828–1832; акварель; 9×15,5. РНБ). Акварель Л. «Парус» не является автоиллюстрацией к одноименному ст., но, возможно, ст. (1832) и акварельный рисунок (1828–1832) были навеяны каким-то одним впечатлением. Изображение моря и паруса в ст. и известной акварели объединены темпераментом, эмоциональным накалом, неукротимой жизнью, свойственными Л. как поэту и живописцу. В своем первом письме из Петербурга, адресованном С.А. Бахметевой, Л. пишет: «…на лодке ездил в море — короче, я ищу впечатлений, каких-нибудь впечатлений!» [VI; 410]. Спустя несколько дней он опять пишет Бахметевой и включает в письмо два ст.: «Примите дивное посланье…» и «По произволу дивной власти…» («Челнок»). Оба ст. Л. сопровождает ремаркой: «Мне кажется, что это недурно вышло…» [VI; 413]. В письмо М.А. Лопухиной от 28 авг. 1832 г. Л. вновь включает два ст., в одном из которых («Для чего я не родился / Этой синею волной?») встречаются образы «шумной» волны, «недоверчивого челнока». И, наконец, в письме М.А. Лопухиной от 2 сент. Л. полностью приводит текст своего знаменитого ст. «Парус», предваряя его коротким комментарием: «Вот еще стихи, которые я сочинил на берегу моря» [VI; 417].

Впечатления от встреч с морем находили свое воплощение и в рисунках поэта: «Л., одаренный большими самородными способностями к живописи, как и к поэзии, любил чертить пером и даже кистью вид разъяренного моря <…>. В таком изображении отзывалась его безотрадная, жаждавшая горя фантазия» [2; 271].

И все же, неизвестно когда и какое точно место изобразил Л. — акварель не имеет авторскй подписи, в связи с чем и название работы поэта закрепились разные — Н.П. Пахомов назвал акварель «Морской вид с парусной лодкой» («Парус»)», А.Н. Михайлова — «Кавказский пейзаж. Парус». Датировка работы также различна: Е.А. Ковалевская в примечании к акварели указывает, что пейзаж выполнен Л. по памяти в Петербурге в 1832 г., Н.П. Пахомов полагает, что рисунок написан раньше 1830 г., А.Н. Михайлова отнесла рисунок к 1830 г. Одна из атрибуций рисунка принадлежит Е.Н. Фадичевой, которая утверждает, что рисунок выполнен поэтом по памяти, навеян первой встречей Л. с морем и представляет кавказский пейзаж: «Цвет воды на акварели характерен скорее для южного пейзажа, но не для Балтики, где не бывает такого насыщенного синего цвета водной поверхности, т.е. пейзаж все-таки южный» [5; 52].

Лит.: 1) Ковалевская Е.А. М.Ю. Лермонтов. Картины и рисунки поэта. Иллюстрации к его произведениям. – М.;Л., Искусство, 1964. — 248с.; 2) М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. — М.: Захаров, 2005. — 526 с.; 3) Михайлова А.Н. Рукописи М.Ю. Лермонтова: описание. // Труды ГПБ. — Т 2. — Л., 1941; 4) Пахомов Н.П. Живописное наследство Лермонтова // М.Ю. Лермонтов — М.: Изд-во АН СССР, 1948. — Кн. II. — С. 55–222. (ЛН; Т. 45/46); 5) Фадичева Е.Н. Художник М.Лермонтов. Материалы об исследованиях рисунков поэта. — М.: Радуга, 2012. — 148 с.

Е.Н. Колокольцев

ПЕЙЗАЖ С ДВУМЯ БЕРЕЗАМИ

(1828–1831; бумага, акварель, 9,2×15,5; РНБ). См. ЮНКЕРСКАЯ ТЕТРАДЬ

ПЕЙЗАЖ С МЕЛЬНИЦЕЙ И СКАЧУЩЕЙ ТРОЙКОЙ

(1835–1836; акварель; 18,5 ×30; РГБ). См. ЮНКЕРСКАЯ ТЕТРАДЬ

ПЕЙЗАЖ С ОЗЕРОМ

(1825; бумага, акварель; 7,4×13,9; РНБ). См. ЮНКЕРСКАЯ ТЕТРАДЬ

ПОРТРЕТ П.А. КИКИНА

(1837; бумага, акварель; 7,5 × 6,2; ИРЛИ). На обороте надпись, удостоверяющая авторство Л. [2; 171]. «Погрудный, ¾ вправо, с седыми волосами. В синем сюртуке, с черным шейным платком. На обороте чернилами неизвестной рукой «Лермонтов. Кисловодск. 1837-го года». На бумажке, приклеенной к рамке портрета, чернилами: «Портрет Кикина, рисунок поэта М.Ю. Лермонтова принесен в дар А.М. Корвин-Круковской, рожд. Яковлевой». Ниже наклейка: «Лермонтовский музей. Отд. III, № 24. Николаевское кавалерийское училище». На наклейке карандашом неизвестной рукой: «Петр Андреевич Кикин» [3; 263].

В музей ИРЛИ поступил из б. Лермонтовского музея при Николаевском кавалерийском училище в 1917 г., а туда от А.М. Корвин-Круковской в 1911г. Долгое время считалось, что на портрете изображен не П.А., а А.А. Кикин. В исследовании Н.П. Пахомова, посвященном изобразительному наследию поэта, находим обстоятельные разыскания, позволяющие установить имя портретируемого: «На портрете изображен старик в синем сюртуке и белой рубашке. Через левое плечо под сюртуком видна орденская лента. До последнего времени акварель считалась портретом Петра Андреевича Кикина (1754–1834), статс-секретаря по приему прошений на «высочайшее» имя, близкого знакомого Н.С. Мордвинова, Державина и других, одного из основателей «Общества поощрения художеств». Однако когда акварель была вынута из рамки, на обороте обнаружилась современная надпись, сделанная дряхлой старческой рукой: «Лермонтов, Кисловодск 1837 года». Из этой надписи следует, что акварель не может изображать Петра Андреевича Кикина, который умер в 1834 г. Следует думать все же, что свидетельство жертвовательницы, хотя и очень позднее, очевидно, было на чем-то основано. Предположим, что на акварели изображен все-таки Кикин. Обращаясь к биографии Л., мы дважды встречаем фамилию Кикина. Так, в материалах В.Х. Хохрякова сохранился отрывок письма А.А. Лопухина из Москвы в Петербург к Л., помеченный 7 января 1833 г., в котором читаем: «Надо было слышать, как тебя бранили и даже бранят за переход в военную службу. Я уверял их, что хотя и трудно, чтобы поняли справедливость безрассудные люди, что ты не желал огорчить свою бабушку, но что этот переход необходим. Нет, сударь, решил какой-то Кикин, что ты всех обманул и что это было твое единственное желание и даже просил тетеньку, чтоб она написала его мнение» [VI; 466]. Из этого письма видно, что речь идет не о Петре Андреевиче Кикине, который жил в это время в своем имении, а о каком-то другом, настроенном весьма недоброжелательно по отношению к Л., но, очевидно, уважаемом в кругу родных поэта, на что указывает его желание, чтобы Л. было сообщено его мнение о нем. Вероятнее всего, это брат предыдущего, Алексей Андреевич Кикин, письмо которого о дуэли Л. от 2 августа 1841 г. к его дочери, М.А. Бабиной, было опубликовано в 1896 г. В этом письме то же пренебрежительное, недоброжелательное отношение к молодежи, то же сочувствие бабушке поэта Арсеньевой, то же предвзятое мнение о Л. Если допустить, что на акварели действительно изображен А.А. Кикин, следует признать, что она хорошо передает старчески-злое лицо оригинала, а в прищуренных глазах и опущенных углах рта так и чувствуется желчный, раздражительный, всем недовольный, завистливый старик» [4; 115].

Однако Д.А. Алексеев убедительно доказал, на основании тщательного изучения упоминаемых Н.П. Пахомовым писем, деталей одежды (прежде всего, орденской ленты Св. Анны II степени), сохранившихся портретов П.А. Кикина, что на портрете изображен именно П.А. Кикин [1; 122–129].

Лит.: 1) Алексеев Д.А. Атрибуция портрета П.А. Кикина // Вопросы биографии М.Ю. Лермонтова — М.–Воронеж, № 2, — С.122–129. 2) Ковалевская Е.А. Лермонтов. Картины. Акварели. — М.: Изобразительное искусство, 1980. — 248с. 3) Вейс А.Ю., Ковалевская Е.А. Описание рукописей и изобразительных материалов Пушкинского дома // Живописное наследие Лермонтова — М; Л.: Изд-во АН СССР, 1953. — С. 110–157. 4) Пахомов Н.П. Живописное наследство Лермонтова // ЛН. — Т. 45/46.— Кн. II. — С. 55–222.

А.А. Сахаров

ПОРТРЕТ МУЖЧИНЫ В ПЛАЩЕ («ФАТАЛИСТ»)

(1836; бумага, сепия; 15,7×7,5; РНБ). См. ЮНКЕРСКАЯ ТЕТРАДЬ

ПОРТРЕТ НЕИЗВЕСТНОГО В СИНЕМ СЮРТУКЕ

(1835–1836; бумага, акварель, 7,5×5. РНБ). См. ЮНКЕРСКАЯ ТЕТРАДЬ

ПОРТРЕТ НЕИЗВЕСТНОГО МОЛОДОГО ЧЕЛОВЕКА В СИНЕМ СЮРТУКЕ (ПОРТРЕТ С. А. РАЕВСКОГО?)

(1835–1837; бумага, акварель; 17,7×11,3; ГЛМ). Поясной портрет с поворотом в ¾ влево по своей манере выполнения близок к таким акварельным портретам Ю.П. Лермонтова, А.А. Кикина, А.И. Одоевского А.А. Монго-Столыпина.

О том, что Л. был выполнен портрет С.А. Раевского свидетельствуют воспоминания его внучки — Л.В. Раевская, сообщавшей, что в семье тетки находился портрет ее отца, рисованный Л., но был продан в начале XX в. московскому собирателю Брокару, из коллекции которого картина в числе других предметов и была передана в ГМИИ им. А.С. Пушкина в 1922 г. как произведение Л. Достоверно известно, что в семье С.А. Раевского находился рисунок Л., изображающий «лагерь на Кавказе; палатка офицеров в голубых мундирах и т. п., имеющий подпись: М. Лермонтов» (на сегодняшний день рисунок не сохранен). Особенно дружеские отношения Л. с Раевским приходятся на 1835–1837 гг., почему и кажется убедительной атрибуция акварели как портрета С.А. Раевского, датированного этими же годами. Воспроизводилась в собрании сочинений поэта, подготовленном в типографии «Печатник», а также в серии «Литературное наследство», т. 45–46 (М., 1948).

Лит.: 1) Пахомов Н.П. Живописное наследство Лермонтова // М.Ю. Лермонтов — М.: Изд-во АН СССР, 1948. — Кн. II. — С. 55–222. (ЛН. Т. 45/46).

К.А. Поташова

ПОРТРЕТ Ю.П. ЛЕРМОНТОВА

(1835–1836; бумага, акварель; 20×19; ГЛМ). На портрете изображен отец поэта Ю.П. Лермонтов в возрасте около 30 лет в синем сюртуке и жилете, повязанном бантом галстуке; портрет погрудный, поворот в ¾ вправо.

Акварель точно соответствует описаниям его внешностисо слов современников. Так, П.К. Шугаев писал: «Отец поэта Ю.П. Лермонтов был среднего роста, редкий красавец, прекрасно сложен; в общем, его можно назвать в полном смысле изящным мужчиной» [3; 502].

Портрет подписан неизвестной рукой: «Юрий Петрович Лермонтов. Отец Автора М. Лер». В связи с отсутствием в подписи датировки и авторства, принадлежность картины Л. искусствоведы устанавливали путем сравнения с другими портретными работами поэта. Как следует из заключений Н.П. Пахомова, портрет был, вероятно, написан не с натуры, а с масляного портрета, находившегося имение Кропотово: «Сличая описываемую акварель с портретом Юрия Петровича, исполненным масляными красками неизвестным художником, мы находим такое разительное между ними сходство, что без колебаний можем заключить, что оригиналом для копии являлся именно этот последний. Некоторая деревянность фигуры, какая-то неуклюжесть акварельного портрета дополнительно подтверждает, что он делался не с натуры» [2; 285]. По своему живописному мастерству портрет ближе всего подходит к другим акварельным портретам, выполненным Л., — портретам Лопухиной, Раевского, Одоевского, Кикина — исполненным в период 1835–1837 гг., в связи с чем можно предположить, что портрет был написан в 1835 г., когда Л. получил отпуск и провел его в имении в Тарханах. Во время этой поездки он мог заехать в отцовское имение Кропотово и там скопировать портрет отца.

В ГЛМ портрет поступил в 1839 г. Воспроизводился в книге «М.Ю. Лермонтов в портретах» (М., 1941), а также в серии «Литературное наследство» т. 45–46 (М., 1948).

Лит.: 1) Пахомов Н.П. Живописное наследство Лермонтова // ЛН. — Т. 45/46.— Кн. II. — С. 55–222; 2) М.Ю. Лермонтов. Полн. собр. соч.: В 10т. — М.: Воскресенье, 2001. — Т.8.: Картины, акварели, рисунки. — 336 с.; 3) Шугаев П. Из колыбели замечательных людей // Живописное Обозрение, 1898, — № 25–С. 495–510.

К.А. Поташова

ПОРТРЕТ В.А. ЛОПУХИНОЙ, В ЗАМУЖЕСТВЕ БАХМЕТЕВОЙ

(1835–1838; акварель; 19×15.8; ИРЛИ). В многообразном живописном и графическом наследии Л. редко встречаются женские портреты. Поэтому не может не привлечь внимания тот факт, что несколько портретов (не все они являются бесспорными изображениями В.А. Лопухиной) Л. посвятил одной женщине — Варваре Александровне Лопухиной (1815–1851).

В портрете 1835 г. Л. запечатлел молодую миловидную женщину с большими ласковыми глазами. Прямой пробор подчеркивает правильные черты лица с удлиненным овалом. Она одета в шелковое закрытое платье с меховым воротником. По мнению П.А. Висковатова, получившего этот портрет от П.С. Жигмонта в 1889 г., акварель была написана в дек. 1835 г., когда Л. остро переживал свою неудачную любовь к Лопухиной. Поэт посвятил ей целый ряд ст., написанных в 1831, 1837 и 1840 гг., ст. «Я к вам пишу случайно, право…», поэму «Демон», но имя Лопухиной ни разу не упоминается в его произведениях.

С семьей Лопухиных поэт познакомился в конце 1827 г. или в начале 1828 г. В 1831 г., будучи студентом Московского университета, он страстно увлекся Варенькой Лопухиной и сохранил любовь к ней до конца жизни. «Это была натура пылкая, восторженная, поэтическая и в высшей степени симпатичная <…>. Чувство к ней Л. было безотчетно, но истинно и сильно…» [2; 36]. В 1832 г. в связи с переездом Л. в Петербург отношения его с Лопухиной прервались. Чувство к ней Л. «временно заглушено было новою обстановкой и шумной жизнью юнкеров тогдашней школы, по вступлении в свет новыми успехами в обществе и литературе…» [2; 36]. Между тем длительное молчание Л. привело к драматической развязке. В 1835 г. В.А. Лопухина вышла замуж за Н.Ф. Бахметева. Л. тяжело переживал случившееся. Горестные мотивы утраченной любви в значительной мере определили характер его творчества. Взаимоотношения Л. и Лопухиной нашли отражение в драме «Два брата», в неоконченном романе «Княгиня Лиговская», в «Герое нашего времени». Во всех этих произведениях она запечатлена под именем Веры.

Внизу акварели читаются следующие слова: «Работа несомненно М.Ю. Лермонтова и изображает Варв. Александр. Бахметьеву, рожд. Лопухину. Пав. Висковатов». В фонды ИРЛИ поступила из собрании Е.П. Петровой-Жигмонт в 1941 г. из Киева.

Лит.: 1) М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. — М.: Захаров, 2005. — 528 с.; 2) Пахомов Н.П. Живописное наследство Лермонтова // ЛН. — Т. 45/46.— Кн. II. — С. 55–222.

Е.Н. Колокольцев

ПОРТРЕТ А.И. ОДОЕВСКОГО (ПОРТРЕТ НЕИЗВЕСТНОГО В ХАЛАТЕ)

(1837; бумага, акварель; 10,5×10,5; ГЛМ). На портрете изображен А.И. Одоевский в синем халате с серым меховым воротником, с чубуком в правой руке; портрет поясной, поворот ¾ влево. Справа внизу рукой Л. портрет подписан «Лермонтов 1837».

Долгое время этот портрет воспринимали в критике как портрет самого Л. Так, впервые портрет был воспроизведен Н.Н. Врангелем в альбоме «Сто портретов деятелей русского искусства» (Париж, 1914), но ни в подписи под портретом, ни в сопроводительной биографии ничего не было сказано об авторе этого портрета и о дате его написания. В заметке «Лермонтов-художник» Н.Н. Врангель вскользь упоминает акварельный автопортрет (1837) Л., «исполненный однако довольно неумело и робко и важный для нас скорее в иконографическом отношении» [1; 210], предполагая скорее автопортрет поэта в форме нижегородского драгунского полка. В качестве автопортрета поэта акварель была воспроизведена и во II томе Сочинений Л., изданном «Academia».

Однако более внимательное изучение этой акварели заставило нас отказаться от мысли, что на ней изображен Л., и высказать предположение, что это портрет А.И. Одоевского. Доказательство этой версии приведено в исследовании Н.П. Пахомова «Живописное наследие М.Ю. Лермонтова». Вывод был сделан на основе равнения акварели работы поэта с имеющимися портретами А.И. Одоевского. Портрет перекликается с остальными и ближе всех подходит к рисунку неизвестного художника, на котором Одоевский изображен в сюртуке с широкими отворотами.

Что же касается датировки акварели, портрет Одоевского мог быть написан Л. в промежуток с конца октября по начало декабря 1837 г., т.е. в то время, когда поэт встречался в Тифлисе с Одоевским и, возможно, совершал с ним ряд поездок по Кавказу, позднее нашедших отражение в стихах, посвященных Одоевскому.

Акварель поступила сначала из собрания И.Е Цветкова в фонд Государственной Третьяковской галереи, оттуда в 1939 г. была передана в Государственный Литературный музей. Кроме указанных в статье изданий акварель уже в качестве портрета А.И. Одоевского была приведена в книге С. Иванова «Лермонтов» в серии «Жизнь замечательных людей» (М., 1938).

Лит.: 1) Врангель Н.Н. Лермонтов -художник // Лермонтов М.Ю. Полн. собр. соч.: В 5 т. / Под ред. и с примеч. Д. И. Абрамовича. — СПб.: Изд. Разряда изящ. словесности Имп. акад. наук, 1910–1913. — Т.. 5. — С.210–217; 2) Пахомов Н.П. Живописное наследство Лермонтова // ЛН. — Т. 45/46.— Кн. II. — С. 55–222.

К.А. Поташова

ПОРТРЕТ А.А. МОНГО-СТОЛЫПИНА В ВИДЕ КУРДА

(1841; бумага, акварель; 13,2×9,4; ГЛМ). На акварельном портрете А.А. Столыпин-Монго изображен на акварели в накинутом на левое плечо пестром халате, на голове — высокая баранья шапка.

Акварель долгое время считалась портретом неизвестного и носила название «Курд». Несмотря на неизвестность портретируемого авторство Л. не вызывало сомнений, т.к. живописная манера этой акварели очень близко совпадала с другими акварельными портретами. Об изображении Курда читаем и у Э.А. Шан-Гирей в 1889 г., писавшей о том, что Л. нарисовал курда в альбоме ее сестры.

Вероятно, что на портрете представлен друг Л. А.А. Столыпин-Монго, что подтверждается сохранившимися документальными свидетельствами современников. Так, Е.А. Казьмина (в девичестве Шан-Гирей) в письме, адресованном в Лермонтовский музей, указывает: «Желая, чтобы каждая вещь, имеющая отношение к Л., была сохранена, сообщаю Вам, что у моего племянника, помещика Орловской губ., Алексея Сергеевича Токарева, находящегося в настоящее время в Петрограде, имеется альбом, ранее принадлежащий его бабушке Надежде Петровне Шан-Гирей, рожденной Верзилиной. В этом альбоме имеется собственноручный рисунок М. Ю. Лермонтова, изображающий в виде „Курда“ портрет Монго-Столыпина» [1; 124]. Упоминание этого же портрета в связи с Монго-Столыпиным находим в письме Л. А. Лизогуб, дочери А.П. Шан-Гирей, адресованном в тот же музей: «Относительно красок Лермонтова, восковых фигур и его рисунка „Монго-Столыпин“ я еще разузнавала у моих родственников, у которых эти вещи находились, но оказывается, что все это потеряно. Рисунок курда, т.е. Монго-Столыпина, был сфотографирован (не помню в котором году) и я сама лично с моей теткой Эмил. Алекс. Шан-Гирей продавала в лотерее, устроенной моей теткой в Пятигорске в пользу памятника Лермонтова. У меня, к сожалению, не сохранилось ни одного экземпляра» [1; 125]. Сравнивая акварель Лермонтова с портретами Столыпина-Монго, исполненными другими художниками, очевидно умение Л. в своих портретных работах раскрывать внутренний облик портретируемого.

Долго считавшаяся утерянной акварель попала в Литературный музей в 1940 г., в то же время обнаруженные в «Деле о пополнении Лермонтовского музея» документальные источники позволили установить имя портретируемого. Портрет воспроизводился в книге «М.Ю. Лермонтов в портретах» (М., 1941), а также в серии «Литературное наследство» т. 45–46 (М., 1948).

Лит.: 1) Пахомов Н.П. Живописное наследство Лермонтова // М.Ю. Лермонтов — М.: Изд-во АН СССР, 1948. — Кн. II. — С. 55–222. (ЛН; Т. 45/46).

К.А. Поташова

ПОРТРЕТЫ ДВУХ МУЖЧИН (ПОРТРЕТЫ ДВУХ НЕИЗВЕСНЫХ)

(1830–1832; бумага, акварель; 9,2×15,7; РНБ). См. ЮНКЕРСКАЯ ТЕТРАДЬ

ПРИ ВАЛЕРИКЕ. ПОХОРОНЫ УБИТЫХ

(1840; бумага, акварель; 18×25; РНБ). Акварель изображает сцену похорон убитых после сражения при Валерике: на равнине построен взвод солдат, прощающихся с убитыми, там же изображены священник с диаконом. На втором плане картины видны белые военные палатки, фоном картины служит цепь кавказских гор. На переднем плане изображены несколько отдельных пеших и конных фигур. Акварель подписана рукой Л. — внизу работы читаем карандашную помету «При Валерике 12 июля», вверху заметны следы уже стершейся акварельной надписи с упоминанием фамилии не то «Лермонтов», не то «Гагарин». Акварель находится в альбоме Л., на обложке которого имеется карандашная запись: «Этот альбом употреблялся Лермонтовым во время экспедиции Голофеева в Малую Чечню в 1840 г.». Интерес акварели «При Валерике. Похороны убитых» и в том, что сам поэт был непосредственным участником произошедших событий — 11 июля отряд выступил из лагеря при деревне Гехи и того же числа вел бой при реке Валерик, в котором поэт принимал участие. Акварель, изображающая похороны убитых на другой день после Валерикского сражения, выполнена сухо и протокольно, по установившемуся для изображения батальных сцен образцу.

В фонд РНБ альбом вместе с представленной акварелью был передан от В.Х. Хохрякова в 1870 г.

Лит.: 1) Пахомов Н.П. Живописное наследство Лермонтова // ЛН. — Т. 45/46.— Кн. II. — С. 55–222.

К.А. Поташова

ТАРХАНЫ. ВИД ИЗ САДА НА ПРУД, ЦЕРКОВЬ МИХАИЛА АРХАНГЕЛА И УСАДЕБНЫЙ ДОМ

(1829; бумага, акварель, ГЛМ). Рисунок относится к работам, приписываемым Л. Это ранний рисунок Л., однако, по исполнению усадебного дома, церкви и деревьев очевидно, что в этот период Л. уже обучается рисованию.

Лит.: 1). Лермонтов М.Ю. Полн. собр. соч.: В 10 т. — М.: Воскресенье, 2001. — Т. 8.: Картины, акварели, рисунки. — 336 с.

К.А. Поташова

ЭПИЗОД СРАЖЕНИЯ ПРИ ВАЛЕРИКЕ

(1840; бумага, акварель; 23,6×29,3; ГРМ). К числу лучших графических листов, отображающих «тревоги дикие войны», следует отнести «Эпизод сражения при Валерике». Рисунок создан по личным впечатлениям Л., который участвовал в сражении при Валерике (по-грузински — Река Смерти) и проявил в нем храбрость и воинскую смекалку. На рисунке изображена схватка русских войск и горцев. Диагональное построение композиции сообщает всей сцене динамичность. Умело переданы переживания воинов в их движениях, жестах, выражениях лиц: здесь и отчаянная решимость, и холодная, тупая жестокость, и мольба о пощаде.

В ст. «Я к вам пишу случайно, право…» («Валерик») Л. дает описание боя, близкое его воплощению на рисунке: «И два часа в струях потока / Бой длился. Резались жестоко, / Как звери, молча, грудью в грудь, / Ручей телами запрудили» [II; 172]. Есть немало общего и в воссоздании места поединка на рисунке и в ст.: «А там вдали грядой нестройной, / Но вечно гордой и спокойной, / Тянулись горы — и Казбек / Сверкал главой остроконечной» [II; 172].

«Эпизод сражения при Валерике» является плодом совместной работы Л. с художником Г.Г. Гагариным. На обороте листа сохранилась надпись на французском языке, сделанная рукою Гагарина: «Dessin de Lermontoff aquarelle par moi pendant ma convalescence a Kisslovodsk. 11 yuillet 1840». Надпись гласит, что акварелировал рисунок Л. художник Гагарин.

Лит.: 1) Ковалевская Е.А. Лермонтов. Картины. Акварели. — М.: Изобразительное искусство, 1980. — 248 с.; 2) Пахомов Н.П. Живописное наследство Лермонтова // М.Ю. Лермонтов — М.: Изд-во АН СССР, 1948. — Кн. II. — С. 55–222. (ЛН; Т. 45/46).

Е.Н. Колокольцев

ЭПИЗОД ИЗ МАНЕВРОВ В КРАСНОМ СЕЛЕ

(1833–1834; бумага, сепия, 15.7 × 20; ИРЛИ). На рисунке изображена холмистая местность, поросшая деревьями. На переднем плане на мосту изображены два офицера верхом и солдат. Дальше на дороге, огибающей холм, и на самом холме — группы всадников и солдат.

Акварель выполнена поэтом во время его пребывания в юнкерской школе и свидетельствует об увлечении Л.-художника военной тематикой и одновременно бытовыми зарисовками. Акварель созвучна юнкерским поэмам Л., сюжеты которых подмечены из окружающей жизни, а действующими лицами являются самые обыденные люди.

От Е.А. Арсеньевой рисунок перешел по наследству к А.А. Столыпину, ее младшему брату, а после его смерти достался его сыну. Сохранилось письмо Д.А. Столыпина с описанием этого рисунка и намерением передать его в Лермонтовский музей при Николаевском кавалерийском училище: «Алексей Афанасиевич <Столыпин> просит меня переслать Вам для Лермонтовского музея посылаемый по этой же почте рисунок тушью Михаила Юрьевича. Рисунок этот сделан Л. во время его пребывания в школе и представляет маневры: на мосту генерал Шлипенбах, по общему облику очень схожий. Надеюсь, что рисунок этот из молодости Лермонтова будет интересен для помещения в Музее училища» [1; 121]. С 1883 г. рисунок находился в музее, в 1917 г. передан в фонды Пушкинского Дома.

К.А. Поташова

ЭПИЗОД КАВКАЗСКОЙ ВОЙНЫ. (ГОРЯЩАЯ СТЕПЬ)

(1840; бумага, акварель, 12.6 × 15.8; ИРЛИ). На переднем плане работы изображен лезгин верхом на лошади, замахивающийся ружьем на двух казаков. Слева, на втором плане акварели, изображены всадники и горящая степь, справа, на холме, — группа наблюдающих; на горизонте снежные вершины гор.

Акварель «Эпизод кавказской войны» является плодом совместной работы Л. с художником Г.Г. Гагариным, подтверждением чему служит сделанная рукой Г.Г. Гагарина подпись в левом нижнем углу работы: «Lermontoff delineavit, Gagarin pinxit» («Лермонтов рисовал, Гагарин красил»).

В 1882 г. акварель поступила в Лермонтовский музей при Николаевском кавалерийском училище. Сохранилось описание работы, сделанное Д.А. Столыпиным в письме к А.А. Бильдерлингу: «Прилагаю еще акварель, нарисованную Лермонтовым, а красками — князем Гр. Гагариным. Расскажу в кратких словах сюжет: в одной рек<ог>но<сцировке> число войск наших было мало, когда появились толпы лезгин; начальник отряда дал приказание казакам зажечь степь. Л. возвращался после данного ему поручения к начальнику, который виден стоящим со свитою на кургане, увидел изображенную сцену, один лезгин проскочил сквозь пламя и, напав на двух пеших казаков (полагаю, пластуны), дал выстрел и после промаха, наскочив на одного из казаков, хотел ударить его прикладом; казак ловко отвернул голову от удара и кинжалом поразил лезгина. Л. жил в одной палатке с братом (А. А. Столыпиным — Монго) и кн. Григорием Гагариным (Академия художеств). — Если показать эту картину, то кн. Гагарин может дать все подробности дела, кто был начальник и другие, что весьма желательно и может быть описание можно будет поставить рядом с картиною» [1; 127].

В настоящее время оригинал акварели утрачен, в фондах ИРЛИ хранится фотокопия с него.

К.А. Поташова

ЮНОША В БУРНУСЕ И ВОСТОЧНОМ ГОЛОВНОМ УБОРЕ

(1831; бумага, акварель; 14,5×19; РГАЛИ). На портрете изображен смуглый юноша восточного типа, одетый в голубой бурнус, голова повязана белый тюрбан; погрудный, прямоличный портрет. В акварельной работе отразились полученные в Московском университете знания о Востоке — в университете поэт слушал лекции крупных востоковедов, изучал арабскую и персидскую словесность

Акварель была обнаружена среди писем и бумаг художника Н.Д. Миллиоти, поступивших в РГАЛИ. Искусствоведы отмечают, что по своей живописной манере она очень близка к другим акварелям Л. Кроме того, авторство подтверждается сделанной поэтом внизу рисунка подписью: «1831. М. Лермонтов». Акварель воспроизводилась в серии «ЛН», т. 45–46 (М., 1948).

К.А. Поташова