«ПАВЛОВ Николай Филиппович» (1803 – 1864),
p.прозаик, критик, публицист, поэт, переводчик. Муж К.К. Павловой (урожд. Яниш). Происходил из крепостных генерал-аншефа В.В. Грушецкого (по неподтверждённой версии – незаконнорождённый его сын); получил хорошее домашнее образование в семье своего хозяина. В 1811 году отпущен на свободу и определён учиться в Императорскую московскую театральную школу. Ещё будучи воспитанником школы, П. начал посещать дом её директора, Ф.Ф. Кокошкина, который поддерживал одарённого юношу. В 1819 году дебютировал в Императорском московском театре как артист (в трагедии Вольтера «Меропа»); в 1820 году на сцене театра начинают ставиться переведённые и сочинённые Павловым пьесы. Однако Павлов не чувствовал призвания к театральной карьере, и в 1822 году вышел в отставку, сославшись на болезнь.
В 1822–1825 годах учился на отделении словесных наук Московского университета; ещё в университетские годы дебютировал как поэт – преимущественно автор элегий, которые печатались в журналах «Московскоий вестник», «Московский телеграф», альманахах «Мнемозина», «Драматический альбом» и др.
В 1829 году избран членом Общества любителей российской словесности. С 1831 года начинает печатать прозаические произведения, преимущественно в жанре повести (его сборники «Три повести», 1835; «Новые повести…», 1839 и др. получили высокую оценку критики и вызвали большое внимание читателей).
Главными темами повестей П. стали осуждение холодного жестокого света («Аукцион», «Ятаган»), конфликта яркой одарённой личности и толпы («Именины» и др.); обращение к герою, стремящемуся познать смысл бытия («Маскарад», «Миллион»). П.-прозаик органично соединяет изображение необычайного, романтического по природе характера и самый узна-ваемый бытовой колорит, в том числе изображение жизни социальных низов. Часто темой повестей писателя становилась судьба маленького, униженного жизнью человека, который настолько измучен бременем своего убогого существования, что сознательно соглашается на унижения («Демон»), озлобляется и начинает ненавидеть людей и мир вокруг.
Общение Л. с П. происходило в Москве в начале 1830-х годов. По свидетельствам современников, П. в этот период был уже удачливым писателем. Отголоски некоторых его стихотворений звучат в юношеских стихах Л. – так, в стихотворении «К друзьям» (1829) последняя строка является буквальной цитатой из стихотворения «К друзьям» П.: «Дума на сердце лежит» [4].
Своеобразным опытом осмысления личности и литературно-бытового поведения П. стано-вятся два стихотворения Л. из цикла <Новогодние мадригалы и эпиграммы> (1831): <Сабу-ровой> и Г-ну Павлову» («Как вас зовут? Ужель поэтом?..»). Л. отталкивается в них от моти-вов стихотворения Павлова «К N.N.» («Нет! ты не поняла поэта…») (1831), обращённого, как считают исследователи, к С.И. Сабуровой (по мнению М.Ф. Максимовой, мадригал Сабуро-вой является скрытой эпиграммой Л., обращённой против П. [1]. Скепсис по отношению к поэтическому дарованию П., выразившийся в эпиграммах Л., мог быть продиктован и общим неприятием поэтом специфической литературной маски П., который, с одной стороны, тща-тельно поддерживал репутацию светского человека, щёголя и модного литератора, а с другой – пытался развивать подчёркнуто романтические мотивы одиночества и обманутых светом благородных чувств.
Лермонтовская эпиграмма П., обращённая к человеку, решившему стать на поэтическую сте-зю, может толковаться и более широко. Она звучала предостережением: пустой, холодный свет видит «фигляра» во всяком поэте, потому звание это незавидно («С ним привилегий во-все нет <…>») (ср. позднейшие размышления Л. в стихах «Пророк», «Журналист, читатель и писатель» и др.). Именно в таком ключе мотивы стихотворения Павлова «К N.N.» («Нет! ты не поняла поэта…») трактовала и откликнувшаяся на него в 1832 году Е.П. Ростопчина, ко-торая в послании «Отринутому поэму» прослеживает все этапы жизненной драмы поэта, по-любившего светскую красавицу, пустую и холодную кокетку:
bq(..Она не поняла поэта!..
Но он зачем её избрал?
Зачем, безумец, в вихре света
Подруги для себя искал? <…>
И как с душою, полной чувства,
Ответа в суетных искать?
В них всё наука, всё искусство,
Любви прямой им не понять!..
p.П. иногда считают адресатом и лермонтовской эпиграммы «Г-ну П…» («Аминт твой на глупца походит…») (1829) – по мнению Н.А. Трифонова, это предположение лишено осно-ваний (см.: ЛЭ. С. 361).
Отдельной исследовательской проблемой представляется вопрос о соотношении произведений Л. и прозы П. Его повести в 1830-е годы были очень популярны; представленные в них мотивы, характерные для «светской повести», безусловно, близки Л. – в и силу общих настроений, свойственных единому литературному поколению, к которому они с П. принад-лежали, и, по-видимому, в силу сознательного литературного диалога с П.-прозаиком.
«Репликами» в этом диалоге оказываются прежде всего повесть «Княжна Мери», в ко-торой исследователи начиная с С.П. Шевырёва видели отголоски повести П. «Ятаган»: по мнению критика, лермонтовская княжна Мери «заранее вообразила себе героя романа и хочет насильно воплотить его в каком-нибудь из своих обожателей», «заметим мимоходом, что это черта не новая, взятая с другой княжны, нарисованной нам одним из лучших наших повествователей» [5]. Подобие сюжетных ситуаций двух повестей подчеркивалось мотивом «солдатской шинели», которую носит герой повести П., молодой человек Бронин. Пожало-ванный в корнеты, он был счастлив надеть офицерский мундир, однако за дуэль с адъютантом Бронин разжалован в солдаты – и это увлекает юную княжну, которую полюбил герой: «По странной несообразности она украсила суровое звание Бронина всеми розами воображе-ния, так что казалось, офицерский мундир только отнимет у него какую-нибудь прелесть, а ни одной не прибавит. <…> Для неё это был человек, разжалованный не по обыкновенному ходу дел, но жертва завести, гонений, человек, против которого вселенная сделала заговор…» [6]. Повесть П. заканчивалась трагически; в сравнении с благородным Брониным, который предпочёл бесчестью преступление и смерть, лермонтовский Грушницкий воспринимается как его двойник-подражатель, строящий свою жизнь по литературной модели, которой и становится в романе «Герой нашего времени» неназванная прямо повесть Павлова [3].
Возникают параллели и между повестями «Аукцион» и «Княгиней Лиговской» Л. Герой повести Павлова «Маскарад», Левин, во многом напоминает как героя одноимённой драмы Л., так и Печорина; стремление раскрыть психологию разочарованного человек, до времени состарившегося душой, не чувствующего в себе сил жить и быть счастливым, сбли-жает П. – автора повестей с психологическими исканиями Л.-прозаика. Изображённый в по-вестях П. «Именины» и «Демон» тип героя – маленького человека, который испытывает зло-бу по отношению к окружающему миру, винит жизнь в собственном унижении сближается и с лермонтовским «Вадимом», а также с Красинским в повести «Княгиня Лиговская». Однако и здесь имеет место диалог-спор: лермонтовский озлобленный герой, даже будучи униженным, всё же не испытывает того чувства «идеализированного лакейства», которое «имеет в себе что-то неестественное, неприятное для здравого вкуса» [7].
В 1837 году П. женился на К.К. Яниш, талантливой увлечённой переводчице и поэтессе, к тому же обладавшей значительным состоянием. Это помогло им создать в своём московском доме на Рождественском бульваре один из известных в ту пору литературных салонов, в котором собирались многие литераторы и ученые. Салон Павловых славился своей друже-ской атмосферой; в нём встречались люди самых разных убеждений, в том числе западники и славянофилы: П.Я. Чаадаев, П.А. Вяземский, А.И. Герцен, А.А. Фет, И.В. Киреевский, А.С. Хомяков, Н.М. Языков, С.П. Шевырёв, братья Аксаковы, Ю.Ф. Самарин и др. Л. посе-щал салон в доме П. в мае 1840 года, перед отъездом на Кавказ. Сохранился альбом Л., в котором изображён по памяти кабинет П., и в нём у камина – предположительно, автопортрет поэта с А.С. Хомяковым; под рисунком подпись по-французски «Diplomatie civile et militaire» («Дипломатия гражданская и военная») [8].
Лит.: 1) Максимова, М.Ф. М.Ю. Лермонтов и Н.Ф. Павлов. Из комментария к циклу новогодних мадригалов и эпиграмм Лермонтова // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9, Филология. – М., 1991. – N 6. – С. 17-19; 2) Белова Л.А. Московский приятель Лермонтова: К 200-летию со дня рожде-ния Николая Филипповича Павлова (1803-1864) // Отечество. – М., 2003. – Вып. 10. – С. 30-33; 3) Ранчин А.М. Литературный контекст романа М.Ю. Лермонтова «Герой нашего време-ни»: Из какой шинели вышел Грушницкий [Электронный ресурс] // Образовательный портал «Слово», режим доступа: http://www.portal slovo.ru/philology/37115.php?ELEMENT_ID=37115&SHOWALL_1=1); 4) «Московский вест-ник», 1829. Ч.10. – С. 9; 5) «Москвитянин», 1841. Ч.1. Кн. 2. – С. 525-526; 6) Русские повести XIX века 20–30-х годов. Том второй М.,—Л.: ГИХЛ, 1950; 7) Пушкин А. С. <»Три повести» Н. Павлова> // Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 16 т. – М.– Л.: Изд-во АН СССР, 1937–1959. Т. 12. Критика. Автобиография. – 1949. – С. 9; 8) «Литературное наследст-во». – М.: Издательство Академии Наук СССР, Т. 45-46, 1948. – С. 150.
Т.А. Алпатова