«ТУРГЕНЕВ Иван Сергеевич» (1818 – 1883),
p.писатель, поэт, публицист, лит. критик, драматург, переводчик, чл.-корр.императорской Академии наук (1860), почетный доктор Оксфордского университета (1879).
Один из создателей русского классического романа, известный прежде всего как прозаик, Т. начинал творч. путь с поэзии. На лирику Т. немалое влияние оказали его предшественники, в первую очередь А.С. Пушкин и Л. Традиции Л. проступают в поэзии Т. и на содержательном, и на формальном уровнях. Однако уже в раннем творч. Т. не только перенимает и развивает темы, мотивы, худож. открытия Л., но и отталкивается от них, ищет пути обретения собственного голоса. Вглядываясь в русскую жизнь 1840-х гг. и стремясь к критическому ее осмыслению, проникновению в духовные и социальные недуги своего поколения (стих. «Исповедь» (1845), «Откуда веет тишиной?» (1844), «Когда я молюсь» (1843)), Т. сближается с «Думой», «И скучно, и грустно» Л. в скептическом настроении лирич. героя, его самообличении, обвинении современников в бездействии, равнодушии, покорности судьбе при внешних самолюбовании и беспечности. Характерные для Л. исповедальные мотивы отразились и в др. произв. Т. — стих. «Старый помещик» (1841), поэме «Разговор» (1847), а позднее в монологах героев его романов. В языке поэтич. произв. Т. чувствуется влияние слога Л. Однако осваивая словесное мастерство поэта, его композиционные и сюжетные приемы, искусство стилизации (ср. «Баллада» (1841) Т. и «Песня про… купца Калашникова» Л.), Т. наполняет стих. своим содержанием. Смысловое различие при внешнем сходстве строфики хорошо заметно в сопоставлении стих. Т. «Когда я молюсь» (1843) и «Когда волнуется желтеющая нива…» Л. Т. также прибегает к анафоре, многократно начиная строки союзом «когда», однако настроение стих. разнится. Если произв. Л. дышит гармонией и просветлением, то у Т. оно исполнено негодования и гнева, поэт стремится «к Богу битвы / Живому Богу моему» [12; 319].
Влияние Л. на поэмы Т., где традиции романтизма постепенно вытесняются художественными принципами «натуральной школы», сразу же отметил В.Г. Белинский. Ап.А. Григорьев, разбирая поэму Т. «Помещик», прямо назвал автора «талантливым поэтом школы» Л. [16; 31]. Сходство с Л. заметно и в др. поэмах Т. — «Поп» (1844), «Андрей» (1845), «Филиппо Стродзи» (1847). Писатель сам подчеркивал связь своих произведений с творч. Л. — эпиграфом к «Параше», написанной в духе комических поэм Л. («Сашка», «Тамбовская казначейша», «Сказка для детей»), послужила строка из «Думы»: «И ненавидим мы, и любим мы случайно».
Т. наследовал Л. не только как тонкий психолог, наделенный «глубоким чувством действительности» [2; 146], но и как поэт, чутко воспринимавший красоту природы и мира. В его стих., поэмах, а позднее в прозе важное место занимают пейзажные зарисовки («Осень» (1842), «Призвание» (1844), «Разговор» (1847), «Записки охотника» (1847–1851)).
Отдельной темой является восприятие Т. «Героя нашего времени» и влияние романа на личность и творч. писателя, соотносившего героя с автором и считавшего, что Л. «до некоторой степени изобразил самого себя в Печорине» [13; 71]. Т. встречал Л. в свете, но не был лично знаком с поэтом. В наружности Л. Т. виделось «что-то зловещее и трагическое; какой-то сумрачной и недоброй силой, задумчивой презрительностью и страстью веяло от его смуглого лица…» [13; 71]. Доля «печоринства» была в манерах и молодого Т., склонного, по воспоминаниям современников, к «некоторому фатовству» [9; 486].
К осмыслению «печоринства» Т. обращается в целом ряде произведений, создавая своего рода галерею «лишних» людей — Лучкова («Бретер», 1846), Лучинова («Три портрета», 1846), Горского («Где тонко, там и рвется», 1848), Алексея Петровича («Переписка», 1854), Василия Васильевича («Гамлет Щигровского уезда», 1848), Чулкатурина («Дневник лишнего человека», 1849). При определенном сходстве, эти герои отличаются друг от друга — тип «лишнего человека» претерпевает изменения, и если герой «Бретера» чувствует себя хозяином жизни, то в Чулкатурине проявляются черты «маленького человека». Неожиданную трактовку тип «лишнего человека» получает в повести «Яков Пасынков» (1855), где главный герой предстает фигурой трагической и возвышенной и где, по словам А.В. Дружинина, сказывается «оправдательная милая сторона той среды, из которой вышли лишние люди нашего времени, с их пороками и страданиями» [3; 23]. Главным героем Т., имеющим кровную связь с Печориным, традиционно считают Рудина («Рудин», 1855). Эту преемственность отмечали уже современные Т. Критики Н.Г. Чернышевский, Н.А. Добролюбов, Д.И. Писарев [см. 7]. Однако Рудин — герой уже нового, тургеневского времени (прототипом его, по свидетельству Т., был М.А. Бакунин). Т. наследовал Л. не только в запечатлении характерных типов современности, но и в изображении среды, их порождающей. Ярче всего свойственная Л. сатира на пошлость и пустоту «толпы», будь она великосветской или разночинной, звучит в романе «Дым» (1867).
Создавая образы, Т. зачастую прибегал к тем же художественным приемам, что и Л. Героям Т., как ранее Л., присуще исповедальное начало, их внутренний мир изображается через откровенные монологи, письма, дневники. Порою средством раскрытия образов для Т. становятся цитаты из Л., вкладываемые в уста героев. Немалую роль в сюжетном решении повести «Яков Пасынков» сыграло стих. Л. «Завещание». В «Дворянском гнезде» (1858) стих. «Дума» Л. декларирует Паншин. В «Нови» (1876) заключительными строками стих. Л.«А.О. Смирновой», ставшими расхожим афоризмом («Все это было бы смешно, / Когда бы не было так грустно» [II; 163]), опишет свое «хождение в народ» Нежданов [см. 4].
Определяющую роль в жизни героев Т. играет любовь. Появляясь в ранней лирике писателя, эта тема проходит через все его творчество. Лермонтовские традиции в раскрытии любовных мотивов проступают при изображении иррациональной, мистической составляющей человеческой жизни, неуловимых, но прочно связующих людские души и сердца нитей. В повести Т. «После смерти (Клара Милич)» (1883) мотив тайной власти образа умершей актрисы над Аратовым, возможно, связан с осмыслением писателем явления бессмертной силы любви у Л. («Письмо», «Любовь мертвеца» и др.). Но если искания Л. во многом носят онтологический характер, то Т. именно психологичен. Сюжетно и тематически перекликаются с фантастическими произв. Л. «таинственные повести» Т.
Темы любви, судьбы, одиночества, свободы, сна, смерти, иррациональности и неисповедимости жизни, столь характерные для творч. Л., наполняют произв. позднего Т. — его стих. в прозе. В них появляются и цитаты из Л., аллюзии и реминисценции на его творч. Лермонтовские образы и мотивы звучат в стих. Т. «Разговор» (1878; ср. «Спор», «1831-го января» Л.), «Лазурное царство» (1878; ср. «Парус», «Ангел», «Демон» Л.), «Роза» (1878; «Герой нашего времени») [см. 11]. Важной для Т. становится тема творчества, она раскрывается в стих. «Два четверостишия» (1878), «Услышишь суд глупца…» (1878), «Писатель и критик» (1878), в «отрывке из записок умершего художника» «Довольно» (1862). Последнее произв. П.Ф. Алисов назовет «разросшимся до гигантских размеров “И скучно и грустно” Лермонтова» [1; 217]. Для Т., творчество кот. далеко не всегда принималось современниками и порою вызывало ожесточенную критику («Отцы и дети», «Новь»), глубоко личной была тема отношений поэта и «толпы», пророческой миссии художника и бремени одиночества, непонимания, осмеяния его окружающими. В осмыслении Т. проблемы «поэта и толпы» чувствуется прямое сходство с «Поэтом» и «Пророком» Л. Недаром именно «Пророка» Пушкина и «Пророка» Л. выберет Т. для публичного чтения на лит. вечере в Париже в 1881 г.
Уехав в 1845 г. за границу вслед за Полиной Виардо, Т. большей частью жил в Европе, близко сошелся с Г. Флобером, Э. и Ж. Гонкурами, А. Доде, Э. Золя, Г. де Мопассаном и во многом способствовал пропаганде рус. лит., и в т.ч. творч. Л., за рубежом. Совместно с П. Мериме Т. сделал прозаический перевод «Мцыри» на французский язык, появившийся в «Revue moderne» в 1865 г. (1 juillet, t. XXXIV, p. 31–43). В предисловии к переводу Т. кратко сообщил о биографии Л., заметив, что после публикации им сборника своих стих.,«все образованное общество единодушно признало его достойный преемником» А.С. Пушкина [15; 91], и дал общую оценку поэмы. Стих. Л. «Ветка Палестины», «Казачья колыбельная песня», «Утес», «Русалка» вошли в альбомы романсов П. Виардо, изданные при содействии Т. на немецком и французском языках в 1865 и 1868 гг. С посвящением Т. Был опубликован поэтический перевод «Демона» Л. на английский язык (1875). В заметке, посвященной этому событию, Т. отметил мастерство переводчика А.К. Стивена (английского дипломата, атташе посольства Англии в Петербурге) в передаче «красивой сжатости и энергии лермонтовского стиха» [14; 261]. В 1878 г. на международном литературном конгрессе в Париже Т. «не без гордости» в числе первых русских поэтов назвал «не безызвестные» в Европе имена Пушкина, Л., Крылова [15; 55].
Л. глубоко вошел в жизнь и творч. Т., цитаты из него появлялись в письмах, статьях, произв. Т. на протяжении всей жизни писателя. Художественный мир Т. глубоко самобытен, однако он во многом наследовал традициям «благоуханной прозы» [5; 402] Л. в раскрытии «истории души человеческой» [VI; 249], осмыслении бытия и быта, общества, искусства, природы. При общности тем, неизбежной при живописании одного предмета — русской жизни, Т. не только развивал лермонтовскую традицию, но и отталкивался от нее, переосмыслял, спорил.
Лит.: 1) Алисов П.Ф. Сборник литературных и политических статей. — Женева, 1877. — 316 с; 2) Белинский В.Г. Герой нашего времени. Сочинение М. Лермонтова // Полное собрание сочинений, т. IV. — М, Изд-во АН СССР, 1954. — С. 145–147; 3) Библиотека для чтения. 1857. № 5. Отд. 5; 4) Володина Н.В. Тургеневский герой как читатель Лермонтова: границы идентефикации // Лермонтов и история: сб. научн. ст. / Отв. редактор А.В. Кошелев — Великий Новгород — Тверь: Издво Марии Батасовой, 2014. — 460 с.; 5) Гоголь Н.В. В чем же наконец существо русской поэзии и в чем ее особенность // Полн. собр. соч., т. VIII. Л., 1952. — С. 369–409; 6) Лисенкова Н. А. Тургенев и Лермонтов (К проблеме творческой преемственности) // Вопросы стиля и метода в русской и зарубежной литературе. — Пенза, 1970. С. 37–56; 7) Назарова Л. Н. Тургенев И.С. // ЛЭ. — С. 583–584; 8) Назарова Л.Н. Тургенев и Лермонтов // Лермонтов и литература народов Советского Союза. — Ереван, 1974. — С. 129–147; 9) Панаев В.А. Воспоминания // Русская старина, 1901, № 9; 10) Протопопов С.В., И.С. Тургенев о М.Ю. Лермонтове // Проблемы лит. связей и взаимовлияний. — Ростов-на-Дону, цикле И.С. Тургенева «Стихотворения в прозе» // Русская литература. 2005. № 1. — С. 124–132; 12) Тургенев И.С. Полное собрание сочинений и писем в 30 т. 2-е изд., испр. и доп. —М.: Наука, 1978. Т. 1. — 574 с.; 13) Тургенев И.С. Полное собрание сочинений и писем в 30 т. 2-е изд., испр. и доп. —М.: Наука, 1982. Т. 11. — 527 с.; 14) Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в 28 т. Т. 14. — Л.: АН СССР, 1968; 15) Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в 28 т. Т. 15. — М.—Л.: Наука, 1968. — 496 с.; 16) Финский вестник. 1846. Т. 9. Отд. 5. — С. 31–32; 17) Фридман Н.В. Поэма Тургенева «Разговор» и лермонтовская традиция // Четвертый межвузовский тургеневский сборник. — Орел: Труд, 1975. — С. 213–232.
Ю.Н. Сытина