«ИСПАНЦЫ» (1830).

Черновой автограф хранится в ИРЛИ, тетр. IX; план, список действ. лиц, наброски сцен хранятся в ИРЛИ, тетр. VI. Авторизов. копия в ИРЛИ, тетр. XVII. Конец отсутствует, т. к. последний лист копии затерян. Впервые в отрывках опубликовано в «Русском вестнике» (1857, т. 9, май, кн. 2, стр. 233–260, изложение С. Д. Шестакова), полностью — в «Юношеских драмах М. Ю. Лермонтова» (СПб., 1880, стр. 1–127).

Первое законченное драматическое произведение Л., пятиактная стихотворная трагедия. Развитие замысла пьесы можно проследить по записям и наброскам 1830 г. Вслед за двумя ст. о Наполеоне («Дума» и «Эпитафия») Л. записал: «Сюжет. I. В Испании у матери дочь…» [4]. Примечательно, что сначала он хотел сделать местом действия пьесы итальянскую Парму, но зачеркнул и написал «в Испании». Действие «Испанцев» происходит в Кастилии. Очевидно, на выбор места действия повлияло увлечение Л. легендой об испанском происхождении рода Лермонтовых.

Поэт изображает в пьесе Испанию XV-XVII вв., в период инквизиции, но без точной исторической привязки. С одной стороны, официальное проживание в Испании раввинов и евреев указывает на эпоху до 1492 г. С другой стороны, наличие среди действующих лиц трагедии монаха-иезуита и трёхкратное упоминание имени Лютера переносят действие в эпоху после 1540 г. (год утверждения ордена иезуитов). Однако рассказ Алвареца о его многочисленных предках (действие первое, сцена I), в т.ч. о первом из них — современнике испанского короля Карла I, отодвигает действие трагедии в XVII в. Нарушение исторической хронологии свидетельствует о том, что у Л. не было цели писать историческую трагедию. Поэтому для драмы характерна историческая условность и обобщённость. Об интересе Л. к Испании свидетельствуют такие его произведения, как поэмы «Две невольницы» (1830?), «Исповедь» (1830-1831), вторая редакция «Демона» (начало 1830) и ряд рисунков («Предок Лерма», «Испанец с кинжалом», «Испанец с фонарём и католический монах», портрет В. Лопухиной в костюме испанской монахини («Эмилия — героиня драмы ”Испанцы”»).

«Испанцы» — романтическая трагедия, для эстетики которой важен колорит места и героев. В романтическом произведении должна быть необычна не только обстановка, но персонажи: Дон Алварец — испанскй дворянин, Эмилия — его дочь, Донна Мария — её мачеха, Фернандо — молодой испанец, воспитанный Алварецом, Патер Соррини — итальянец-иезуит, служащий при инквизиции, еврей Моисей и др.
Помимо испанской темы в пьесе звучит и еврейская, связанная с трагической судьбой семьи Моисея. Л. Гроссман считал, что на замысел «Испанцев» оказало влияние «велижское дело» о ритуальном убийстве евреями ребенка. [3]. Но еврейская тема в пьесе — такое же романтическое («внеисторическое») обобщение, как Испания [7; 287]. «Евреи в “Испанцах” Л. — такой же романтический анахронизм, как и все прочие персонажи», — писал Б. Эйхенбаум [7; 288].

Трагедия имеет посвящение, в котором поэт назвал пьесу «грустным трудом», над которым он «много плакал», не для «надменного, глупого света» писал он и не для «важного шута». Л. говорит, что здесь он выразил небрежно «Души непобедимый жар / И дикой страсти пыл мятежный». До сих пор доподлинно не установлено, кому адресовано посвящение. Называют Е.А. Сушкову (что считается маловероятным), А.А. Столыпину и В.А. Лопухину, в пользу последней говорит портретное сходство акварельного рисунка Л., на которой поэт изобразил Эмилию («Эмилия — героиня драмы ”Испанцы”» (В.А. Лопухина?). Акварель М. Ю. Лермонтова. 1830–31). По предположению В.А. Мануйлова, «Испанцы» и «Menschen und Leidenschaften» посвящены Агафье Александровне Столыпиной, дочери брата Е.А. Арсеньевой.

Драма «Испанцы» имеет социально-философский конфликт: противостояние добра и зла, благородства и злодейства. Л. возмущает неправильное устройство общества («У них и рай и ад, всё на весах, / И деньги сей земли владеют счастьем неба, / И люди заставляют и демонов краснеть / Коварством и любовью к злу!../ У них отец торгует дочерьми, / Жена торгует мужем и собою, / Король народом, а народ свободой» [V; 61]. Б. Эйхенбаум назвал пьесу «политической трагедией» [7; 28].

Главный герой Фернандо — молодой испанец, натура страстная. Он влюблён в Эмилию, дочь своего приёмного отца, Алварца. Но влюблённые не могут быть вместе: сословные предрассудки мешают этому. У Фернандо типичная романтическая внешность: «Высокий стан и благородный вид, / И кудри чёрные, как смоль, и быстрый взор» [V; 49]. Он натура незаурядная, гордая («Я здесь один… весь мир против меня! / Весь мир против меня: как я велик!..» [V; 126]. В сцене, где герой понимает, что не может спасти возлюбленную от бесчестия, он произносит слова, которые позже несколько иначе прозвучат в «Маскараде» (ср. Фернандо: «Отныне отдаюся мести, / Союз с землей и небом разрываю» [V; 86] и Арбенин: «Преграда рушена между добром и злом» [V; 363]. Т.о., в отчаянии герой разрывает «союз с землёй и небом» и становится почти демоном («…нет, я судьбе / Не уступлю… хотя бы демон удивился / Тому, чего я не могу не сделать» [V; 107]. Закалывая кинжалом Эмилию, он уверен, что спасает её от жестокого мира и людей. Фернандо борец со злом, но в этой борьбе сам творит зло: совершает тяжкие грехи (проклятье, убийство), преумножая зло.

Моисей наделён лучшими человеческими качествами: добротой, благодарностью, смирением и терпением. Узнав о том, что Эмилии грозит бесчестие, он произносит: «Я четверть бы именья тотчас дал, / Чтобы её спасти… » [V; 84], пытается выкупить жизнь Фернандо ценой всего своего состояния. Донна Мария — мачеха Эмилии, коварная и корыстная женщина. Она совершает преступление — продаёт падчерицу за драгоценности, помогает патеру Соррини её похитить, но в конце трагедии и в ней просыпается совесть, но раскаяние она понимает по-своему: «В Мадрит отправлюсь. / Там получу прощение грехов. / И совесть успокоится моя…»[V; 68]. Патер Соррини — фигура отрицательная, примечательно, что он не испанец, а итальянец. Бандиты, которых он нанимает для своих преступлений говорят о нём: «Признаться, я не верю, чтоб у нас / У каждого одни грехи с ним были. / Мы делаем злодейство, чтобы жить, / А он живёт чтобы злодейства делать! [V; 46]». Из-за него гибнут Эмилия, Фернандо, лишается своего состояния Моисей. Герой изображен философом-циником, он оправдывает своё поведение тем, что мстит обществу за то, что в юности его насильно постригли в монахи. Сам о себе он говорит: «Я плут, но умный плут. / Да, впрочем, я не вижу тут худого; / Я сотворён, чтоб жить и наслаждаться. / И всеми средствами я должен достигать / Предположенной цели. – Я достиг — / И умный человек. — Не удалось — глупец!»[V; 90] (ср. с «К***» («Не говори: одним высоким»), 1830: «Поверь: великое – земное / Различно с мыслями людей. / Сверши с успехом дело злое — / Велик; не удалось — злодей» [I; 67].

Л. вводит в драму вставные композиционные элементы: сны и песни. Один вещий сон видит Эмилия, другой — Ноэми. Эмилии снится, что Фернандо хочет её заколоть, а Ноэми видит его обрызганным кровью, во сне Фернандо называет её своим братом. Песню поёт бродячий певец, которого разбойники приводят к патеру. Вторую сцену III действия открывает «Еврейская мелодия», которая является стихотворным переложением 135-го Псалма («У рек Вавилонских там мы сели и заплакали, когда вспомнилось нам о Сионе»). Л. мог пользоваться первоисточником (Псалтырь), а также переложением этого же псалма Байроном (1813) (цикл «Еврейские мелодии»).

В пьесе нет полутонов, характеры и конфликты резко контрастны: благородство безродного Фернандо противостоит алчности дворянства, его любовь — похоти иезуита Соррини, донна Мария продаёт падчерицу — Моисей готов выкупить свободу сына.

Шестнадцатилетний поэт обращался в трагедии к классическим образам и ситуациям мировой литературы: ночной разговор Сары и Ноэми (действие 2, сцена II) подсказан разговором Татьяны с няней в «Евгении Онегине»; в монологах Моисея слышатся отзвуки монологов Шейлока из «Венецианского купца» (1596) Шекспира («Сын! дочь! имение! червонцы! / Всё, всё!.. (ломая руки) потеряно навек! / О горе! горе мне! о горе! горе!» [V; 135], также в самом образе Моисея есть много от Натана Мудрого, героя одноимённой пьесы Г.Э. Лессинга (1772), близок и сюжет пьесы (дочь Натана, богатого иерусалимского еврея, любит спасшего её из пожара молодого рыцаря, но она оказывается не дочерью Натана, а сестрой юноши; в другой трагедии Лессинга «Эмилии Галотти» (1772) отец убивает дочь, чтобы спасти её от бесчестия). Отдельные эпизоды сюжетно схожи с пьесами Ф. Шиллера «Разбойники» (1781), «Дон Карлос» (1787), В. Гюго «Эрнани» (1830). У Шиллера Карл Моор из чувства долга перед разбойниками убивает свою возлюбленную Амалию, сироту, воспитанную в его семье; Фернандо, не имея возможности спасти Эмилию, закалывает её. Заметны реминисценции из романа В. Скотта «Айвенго» (1819) (Айвенго спасает Исаака и, раненый, попадает в его дом — так же, как Фернандо в дом Моисея; дочь Исаака Ревекка лечит и безнадёжно любит Айвенго — как Ноэми Фернандо) [4]. Заимствование сюжетных линий объясняется стремлением овладеть законами драматургического мастерства.

Драма написана белым стихом, пятистопным ямбом без цезур, иногда выпадают дактилические окончания. Последняя страница тетради с авторским текстом утрачена, вероятнее всего, финальной сценой трагедии должно было стать сожжение Фернандо на костре.

Лит.: 1) Афанасьев В.В. Лермонтов. – М.: Молодая гвардия, 1991. – С. 144–149; 2) Владимирская Н.М. «Испанцы» // ЛЭ. – С. 200–201; 3) Гроссман Л.П. Лермонтов и культуры Востока // Литературное наследство. – М.Ю. Лермонтов (Лит. наследство; Т. 43/44). – М.: Изд-во АН СССР, 1941. – С.719–735; 4) Лермонтов М.Ю. Варианты, заметки, наброски. Собр. соч. – М.-Л.: Наука, 1956. – Т. 5. – С. 605–607; 5) Нейман Б.В. К вопросу об источниках поэзии Лермонтова // Журнал Министерства народного просвещения, 1915. – № 4. – С. 282–288; 6) Стадников Г.В. Эстетический идеал и проблема воздействия Лессинга на раннего Лермонтова (драма «Натан Мудрый» и трагедия «Испанцы») // Проблемы идеала. Куйбышев-Пенза, 1989. – С. 106–113; 7) Эйхенбаум Б.М. «Испанцы» Лермонтова как политическая трагедия // О поэзии. – Л.: Наука, 1969. – С. 277–290.

М.А. Дорожкина