Автограф неизв. Впервые опубликовано: «Современник», 1837, № 6, с. 207–211; в сб. «Стихотворения» Л., 1840.

Ст. «Бородино» отмечает начало последнего периода, периода творческой зрелости Л. (1837–41) и является первым произведением, напечатанным с его согласия. «Бородино» написано в год 25-летней годовщины Бородинского сражения, судьбоносного события для русского народа. Ст. проникнуто истинно национальным чувством, гордостью и болью за солдат-богатырей, сражавшихся на поле Бородина. К теме Бородинского сражения и его роли в истории России Л. обращался еще в юношеские годы: в 1830–31 гг. он написал ст. «Поле Бородина», в котором соединялись стилевые черты баллады В. Скотта «Поле Ватерлоо» и героико-романтическое представление Бородинской битвы, позже легшие в основу «Бородино» 1837 г.

Лирический сюжет ст. формируется в разговоре двух солдат: вопросе молодого солдата-новобранца (первая строфа) и ответе старого воина (все последующие строфы), принимавшего непосредственное участие в Бородинском сражении, будучи новобранцем. Срок службы солдата в русской армии составлял 25 лет, время, отделявшее год написания ст. — 1837 г. — от времени описываемого сражения — 1812 г. Благодаря этому приему Л. нашел способ выразить взгляд народа на Бородинское сражение, передать народное понимание важности этого события. Разговор солдат выхвачен как эпизод бесконечного переживания русским народом провиденциальной битвы. И главный вопрос, тревожащий душу любого русского человека, возникает уже в первой строфе ст., задавая его идейную перспективу: почему была сдана Москва, хотя русское войско выстояло под Бородино?

Л. поэтически воспевает два качества, определивших победу над Наполеоновской армией: богатырство и силу духа русского народа, и утверждает единство и цельность русского национального характера. Противопоставление поколений во второй строфе смягчается в последней, резкая интонация, выраженная в восклицательном знаке («Богатыри — не вы!») уступает место естественному переживанию, сравнение поколений переходит в осознание смены времен, при этом суть богатырства остается прежней и высказывание вместе с восклицанием утрачивает уничижительный пафос («Богатыри — не вы»). Подобный эффект замечается в сопоставлении двух фраз второй и посл. строф: «Не будь на то Господня воля…» (ведущая интонация — строгость, приговор) и «Когда б на то не Божья воля…» (мягкость, рассуждение).

Единый героический порыв нации показан в стихах: «Полковник наш рожден был хватом: /Слуга царю, отец солдатам» [II; 81]. Неразделимость русского войска (солдаты — офицеры — государь) подчеркивает монолитность воли сражающегося народа.

Л.Н. Толстой в романе-эпопее «Война и мир» запечатлел эту нерасторжимость и описании Бородинского сражения и отношении солдат к полковнику князю Андрею, которого они называли «наш князь». По свидетельству С.Н. Дурылина, Л.Н. Толстой называл «Бородино» Л. «зерном» «Войны и мира».

В ст. применяется уникальная в русской поэзии строфа, состоящая из 7 строк, объединенных особым способом рифмовки: рифмуются первые две строки, третья и седьмая строки обрамляют три рифмующиеся подряд (4–6 строки). Группы рифмованных строк выполняют каждая свое функционально-смысловое назначение. Первые две строки задают тему строфы: «Скажи-ка, дядя, ведь не даром/Москва, спаленная пожаром…» [II; 80]. Три строки с одинаково рифмой служат для эмоционального описания событий: «Ведь были схватки боевые? / Да, говорят еще какие! / Недаром помнит вся Россия…» [II; 80]. (в данном случае поэтический акцент сделан на влажных, словно плачущих окончаниях). Третья и седьмая строки называют главный вопрос строфы, ее идею: «Французу отдана?.. <…> Про день Бородина» [II; 80]. Особая смысловая функция 3 и 7 строк усилена их ритмической выделенностью в составе строфы (3 стопы ямба против 4 остальных строк).

Язык ст. передает речь всего русского народа. Речь солдата в первых 6-ти строфах проста, насыщена разговорными, просторечными выражениями («у наших ушки на макушке», «французы тут как тут», «постой-ка, брат, мусью»). Тон и стиль рассказа изменяются при описании сражения, становится возвышенным, торжественным, патетическим («сверкнул за строем строй», «носились знамена как тени», «изведал враг в тот день немало»).

«Симфонизм» ст., по определению А. Белого, становится адекватным звуковым воплощением атмосферы сражения, делает его образцом батальной лирики. Стилевое многообразие речи лирических субъектов ст. создает грандиозный эффект — передает русскую речь, многоголосую жизнь всего русского народа в судьбоносный момент его исторического бытия.

Новаторство «Бородино» состоит в достижении объективности, отстраненной от авторского лирического повествования, благодаря передаче функции рассказчика старому солдату — участнику сражения — и функции восприятия молодому солдату — новобранцу и современнику. Народная ода «Бородино» восходит к героическому эпосу древнерусской литературы, являясь при этом вершинным произведением, принадлежащим своему времени и его выражающим. Ст. Л. «Бородино» вошло в сокровищницу русской культуры, к нему неизменно обращаются все русские поэты и писатели, создающие произведения на эту историческую тему.

Г.В. Москвин

Написанное в 25-летнюю годовщину Бородинской битвы, ст. является знаковым для понимания феномена этого знаменательного события, ставшего важным этапом в формировании русского национального самосознания.

Форма диалога, лежащая в основе структуры ст. органично позволяет не только «внутри текста» представить объективную ценностную позицию Я (близкого автору) и Другого (собеседника, очевидца и участника героических событий), но и ставит читателя в положение, близкое спрашивающему (авторскому Я), и тем самым истинно нравственно, без какого-либо принуждения воспитывает его в духе верности национальным идеалам.

Шкала ценностей Я и Другого в тексте совпадает, оттого и вкладывает автор повествование о событиях войны в уста Другого, человека, позиция которого является для него авторитетной. Текст «Бородино» являет собой образ авторского самоумаления, кенотизма в высоком его понимании, возможным к реализации именно при православном восприятии мира.

Слова «Богатыри — не вы!» — не унижают достоинство спрашивающего (т.к. за ними стоит сам спрашивающий, мы их слышим их через его словесное воление), но показывают нам величие души Л. и души русского человека вообще, способного к истинному духовному богатырству в минуты опасности для своей Родины. Смысл содержания фразы «Богатыри — не вы!» в полноте раскрывается только при внимании к следующим стихам:

Не будь на то Господня воля,
Не отдали б Москвы! [II; 80]

Эти слова дают основания с полным правом говорить о христианском мироощущении автора. Христианин даже в собственном несчастии видит проявления о нем Промысла Божия, отеческой заботы Господа, и способен отречься от своих волеизъявлений во имя свершения воли Божией, автор «Бородина» видит в словах опытного воина проявление истины высшего порядка.

Эта истина есть указание как на слабость человека в его повседневности (собственно человечность), так и на потенциал проявления истинного величия духа, духовного богатырства (богочеловечества) в минуты опасности для Отечества. Именно в этой ситуации человек ощущает себя верным сыном своей земной Родины, и взывает к Богу, надеясь на Его помощь как Творца неба и земли.

Для русского человека естественно в минуты опасности прибегать к молитве, к заступничеству Божию. В раннем ст. Л. «Поле Бородина» (1831) образ Молитвы Господней возникает непосредственно. О защитниках отечества говорится (причем от первого лица): «Штыки вострили да шептали / Молитву Родины своей» [I; 166]. Логично предположить, что упоминаемая молитва родины есть молитва Господня, то есть «Отче наш».

Именно в этой молитве Господь оборачивается к нам стороной Отечества, разрешая нам обращаться к Нему как к Отцу.

Вероятность того, что под молитвой родины в ст. «Поле Бородина» Л. подразумевал именно «Отче наш», подкрепляется и тем, что при последующем обращении к теме в ст. «Бородино», при сохранении некоторых элементов более раннего текста, словосочетание «молитва Родины» исчезает, но ее функцию выполняют слова «Господня воля», «Божья воля», являющиеся аналогом одного из прошений молитвы Господней: «Да будет воля Твоя, яко на Небеси и на земли».

В лермонтовском «Бородино» мы видим особое отречение от своей воли свободолюбивых по духу воинов-богатырей:
bq(.. Мы долго молча отступали.
Досадно было, боя ждали,
Ворчали старики… [II; 80]

Результат битвы под Бородино сложен для понимания и возможен именно в духовной традиции Православия. Он заключен в словах «Господня воля», «Божья воля», которые являются смыслообразующими для «Бородино» Л. («Не будь на то Господня воля / Не отдали б Москвы» [II; 80]).

В.О. Ключевский, размышляя над творчеством Л., определил его эмоциональный строй как христианскую грусть. Глубину и особенный характер этой грусти историк видел в том, что она была у поэт «художественным выражением» молитвенного стиха «да будет воля Твоя». Этот стих В.О. Ключевский называет «формулой русского религиозного настроения».

Он пишет: «Никакой христианский народ своим бытом, всею своею историей не прочувствовал этого стиха так глубоко, как русский, и ни один русский поэт доселе не был так способен глубоко проникнуться этим народным чувством и дать ему художественное выражение, как Лермонтов» [1]. Ст. «Бородино» в высочайшей степени выразило русский настрой души поэта, и строки, являющиеся «формулой русского религиозного настроения» (В.О. Ключевский), являются ключевыми для понимания его духовного смысла.

И в ст. «Поле Бородина», и в «Бородино» одним из основных мотивов является мотив братства, военного товарищества.

В «Поле Бородина» постоянны слова «брат», «товарищ», в «Бородино» мотив братства еще более усиливается, активнее размыкаясь в историческую вертикаль: «Умремте ж под Москвой, / Как наши братья умирали!» [II; 82]. Мотив братства в военно-патриотических ст. Л. определяется тем, что поэт укоренен в православной традиции. Св. Иоанн Златоуст в толковании Молитвы Господней говорит: «Господь научает нас общую творить молитву о братьях. Ибо не говорит: «Отче мой», но Отче наш и тем самым повелевает возносить молитвы за весь род человеческий…» [16]. Старший современник Л. св. Тихон Задонский полагал: «Сим воззванием — Отче наш! — научаемся, что всем христианам един есть Отец — Бог, следовательно, они суть братья между собой, как Единого Отца имущии, поэтому должно христиане, как братья духовные, любовь между собой иметь, друг за друга молиться к Богу и как единый глас от сердца своего испускать к Небесному своему Отцу: Отче наш!» [16].

«Отче наш» — это та молитва, в которой Господь впервые дает право человеку именоваться Своим сыном, открывается ему стороной своего отцовства. Л. этого права в ст. «бородинского цикла» (и не только) оказывается достоин, в т.ч. в силу своего смиренного (и это не парадоксально для поэта) отношения, зафиксированного в «отстранении» от героев Отечественной войны 1812 года («Богатыри — не Вы»).

Поэт осознает себя и «должником» Божиим, и являет свою духовно-родственную связь с павшими за родину, тем самым приобщаясь к источнику истинного патриотизма — чувству Отечества Небесного. Именно духовно пережитый опыт Бородинского сражения во многом определил особенности национального самосознания Л. и национального самосознания русского народа.

И.А. Киселева

Лит.: 1) Андроников И.Л. Бородино / Лермонтов. Исследования и находки. – М.: Художественная литература, 1977. –С. 82–99; 2) Белый А. Жезл Аарона / В кн.: Скифы. Сб. 1, – СПб., 1917. – С.197–99; 3) Виноградов В.В. Очерки по ист. рус. лит. яз. XVII-XIX вв. 2 изд. – М.: Гос. учебно-педагогическое изд-во, 1938. – С.289–91; 4) Дурылин С.Н. М.Ю.Лермонтов // «Литературная газета», 1937. – №56; 5) Киселева И.А. Гл 5. Историософия Лермонтова: вселенское и национальное // Творчество М.Ю. Лермонтова как религиозно-философская система. – М, МГОУ 2011. – С.221–223; 6) Ключевский В.О. Очерки и речи. – М.: Моск. гор. Арнольдо-Третьяк. уч-ща глухонемых, 1913. – С. 139.; 7) Кормилов С. «Да, были люди в наше время…»: Лермонтов и 1812 год // Вопросы литературы, 2011. – Вып. 6. – С. 7–38; 8) Кормилов С.И. Лермонтовские «Поле Бородино» и «Бородино» на фоне исторических источников // Лермонтов и история. – Великий Новгород-Тверь: Издательство Марины Батасовой, 2014. – С.27 –38; 9) Коровин В.И.. Творческий путь М.Ю.Лермонтова. – М.: Просвещение, 1973. – С. 54; 10) Максимов Д.Е. Поэзия Лермонтова. 2 изд. – М. – Л.: Наука, 1964. – С. 136–37; 11) Мануйлов В.А. Бородино //ЛЭ. – С. 67-68; 12) Николай Любенков. Рассказ артиллериста о деле Бородинском. – СПб., 1837; 13) Пейсахович М.А. Строфика Лермонтова // Творчество М.Ю.Лермонтова. – М.: Наука, 1964. – С. 464–66; 14) Пумпянский Л.В. Стиховая речь Лермонтова. – ЛН. – М.: АН СССР, 1941. – С.409–416; 15) Турбин В.Н. О литературно-полемич. аспекте стих. Лермонтова «Бородино» // М.Ю.Лермонтов. Исследования и материалы. – Л.: Наука, 1979. – С. 392–403; 16) Феофан Затворник, святитель. Истолкование Молитвы Господней словами святых отцов. – Минск: Изд. Свято-Елисаветинского женского монастыря, 2007. – С. 129; 17) Щеблыкин И.П. Лермонтов. Жизнь и творчество. – Саратов: Приволж. кн.изд-во. Пенз. отд-ние, 1990. – 263 с., ил.

Г.В. Москвин

И.А. Киселева