«ЧТО ТОЛКУ ЖИТЬ!.. БЕЗ ПРИКЛЮЧЕНИЙ…» (1832).

Автограф: беловой — ИРЛИ. Оп. 1. Казанская тетрадь (№ 21а), л. 11– 11 об. Вариант автографа — РНБ, собрание рукописей Л., (№ 17), письмо к М.А. Лопухиной от 28 августа 1832 г., строфа 1 ст. здесь отсутствует, строфы 2 и 3 представлены в иной редакции. Ст. было впервые опубликовано в «Русской старине» (1872, т. 5, № 2, С. 289).

Юношеское ст. Л. создано в русле «кладбищенских» мотивов эстетики романтизма с отчетливо звучащей иронической тональностью. Приезд юного Л. в Санкт-Петербург и знакомство с высшим светом сопровождались для поэта разочарованиями, доказательство чему встречается в письме М.А. Лопухиной 28 августа 1932 г.: «… я видел образчики здешнего общества: дам очень любезных, кавалеров очень воспитанных — все вместе они на меня производили впечатление французского сада, и не пространного и не сложного, но в котором можно заблудиться в первый же раз, так как хозяйские ножницы уничтожили всякое различие между деревьями» [VI; 703]. Эти мысли трансформируются в строки ст.:

Невольно узнавать повсюду
Под гордой важностью лица,
В мужчине глупого льстеца
И в каждой женщине Иуду. [II; 59]

Бренность окружающего мира и единообразный конец всего сущего воспринимаются лирическим героем с тоской, что позволяет ему сделать неутешительный вывод:

А потрудитесь рассмотреть —
Все веселее умереть. [II; 59]

Однако и после смерти все подчиняется определенной схеме, в которой есть место и натуралистическому описанию происходящего с умершим, и заведенному порядку дальнейшего поведения живущих. Философское размышление о смысле жизни получает в данном ст. Л. трактовку в свете юношеского максимализма, вынесенного по первой строке в заглавие.

Вариант автографа РНБ с 23 стиха имеет значительное расхождение с вариантом автографа ИРЛИ как в сюжетном, так и в эстетическом планах: демонстрируя развитие темы «черного юмора» и гастрономических фантазий, поэт явно нарушает романтические традиции и откровенно эпатирует читателя:

Отслужит в церкви панихиду,
Которой (я боюсь сказать)
Не суждено вам услыхать;
И если вы скончались в вере,
Как христианин, то гранит
На сорок лет, по крайней мере,
Названье ваше сохранит
С двумя плачевными стихами,
Которых, к счастию, вы сами
Не прочитаете во век.
Когда ж чиновный человек
Захочет место на кладбище,
То ваше тесное жилище
Разроет заступ похорон
И грубо выкинет вас вон;
И, может быть, из вашей кости
Подлив воды, подсыпав круп,
Кухмейстер приготовит суп —
(Все это дружески, без злости).
А там голодный аппетит
Хвалить вас будет с восхищеньем;
А там желудок вас сварит,
А там — но с вашим позволеньем
Я здесь окончу мой рассказ;
И этого довольно с вас. [II; 267]

В ст. отразилось влияние романа в ст. А.С. Пушкина «Евгения Онегина», выразившееся как в выборе иронически-бытовой тональности, так и строфике: первый вариант (ИРЛИ) данного произведения написан онегинской строфой, подвергшейся некоторому видоизменению в варианте автографа РНБ.

Лит.: 1) Эйхенбаум Б.М. Художественная проблематика Лермонтова // Лермонтов М. Ю. Пон. Собр. соч.: В 5-ти т. — Л.: Гослитиздат, 1938–1940. — Т. 1. Стихотворения.– С. 317.

Т.М. Фадеева