«И СКУЧНО И ГРУСТНО…» (1840).

Черновой автограф хранится в РГАЛИ, ф. 427, оп. 1, № 986 (тетр. С. А. Рачинского), л. 66. Впервые было опубл. в «Литературной газете» за 1840 г. (от 20 янв., №6, стлб. 133).

Ст. «и по теме, и по интонации является образцом жанра исповеди», пронизанным мотивом духовного одиночества [6; 69], «состоит из трех четверостиший перекрестной рифмовки пяти- и четырехстопных амфибрахиев по схеме рифмовки аВаВ (в нечетных строках пятая амфибрахическая стопа усечена) ….Ритмика этих стихов удивительно гармонирует с их синтаксическим строением — многосоюзием, восклицательно-вопросительными конструкциями, словесными повторами, синтаксическими обрывами и логическими паузами, а также своей звуковой организацией, отмеченной ассонансом „у“ [9; 441]. В ст. преобладают синтаксические конструкции, в кот. мир предстает как «противопоставленый человеческим желаниям и волевым устремлениям» [2; 70–71]. В произведении в форме глубококого филосовского размышления о вечных ценностях выражено «особ. отношение к бытию,… предельного максимализм в отношении к земной жизни и в отнош. к самому себе» [4; 62]. Стихотворный «монолог, произносимый от лица лирического героя, направлен на анализ душевной жизни, однако это интимное переживание окрашивается философским содержанием, что находит отражение в специфическом синтаксисе» [6; 69]. «Особая семантико-стилистическая выразительность односоставных предложений» [6; 66] используется поэтом для выражения идеи «бессубъектности»: «в них подлежащие, выражены абстрактными существительными, обозначающими не конкретный предмет или лицо, а понятия пространства и времени, человеческие чувства, семантика же сказуемых реализует представление о безрезультатности действия» [6; 67].

Антитетичность ст. «определяет упругая напряженность всей стиховой конструкции» [8; 179]: дружба, земные желания и любовь противопоставлены пустоте и бесцельности существования. Философское раздумье о быстротечности жизни ( «а годы проходят…» ) соотносимы с библейскими сентенциями: «суета сует — все суета» (Еккл. 1: 2) и «видел я… место суда, а там беззаконие, места правды, а там неправда» (Еккл. 3: 16), а также с пушкинским ст. «Воспоминание» и «Дар напрасный, дар случайный» [3; 94–102]. Многоточия после каждой фразы выражают некоторую недосказанность мыслей героя: создается впечатление, что Л. переполяют эмоции, кот. он не может полностью вербализировать. Нереализованный дружеский жест, кот. и доныне используется в общении между близкими друзьями («некому руку подать»), вызывает круг грустных мыслей о ничтожности «и радости, и мук» [II; 139]. Л. непонятно, для чего жить, если все «исчезнет при слове рассудка» [II; 139]. Автор презирает коварный рационализм и прагматичное отношение к жизни. Пустынное одиночество и в любви ( «вечно любить невозможно» ), и в дружбе, вызвано унынием, «сумерками души», трагическим разладом между желаемым и действительным (жизнь как «пустая и глупая шутка» ): «Желанья… что пользы напрасно и вечно желать? / А годы проходят — все лучшие годы» [II; 139]. Страсти — болезни души, «сладкий недуг» только иссушает ее, не давая успокоения.

«Холодное вниманье», с кот. герой смотрит на жизнь, становится результом долгих пессимистических раздумий о себе и своем месте в мире. В ст. «скептическое отношение к жизни — …свидетельство того, что Л. обладал максимально завышенными требованиями к бытию и с поразительной настойчивостью искал активного действия» [4; 60]. Автор пытается разрешить в последние годы жизни один из важнейш. вопросов своего мировозрения. — о «предопределености их судьбы человека» [6; 69], обретении гармонии и покоя, о соотношении временных и вечных модусов бытия.

Лит.: 1) Благоев Б.А. «Философия отчаяния» в элегиях «И скучно и грустно» М. Лермонтова и «Уныние» П. Матеева // Рационьное и эмоциональное в литературе и в фольклоре. — Волгоград, 2008. — Ч. 1. — С. 34–43; 2) Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. — М.: Русские словари, 1996. — С. 70–71; 3) Гачев Г. Д. Образ в русской художественой культуре. — М.: Искусство, 1981. — 247 с.; 4) Игумен Нестор (Кумыш) Тайна Лермонтова. — СПб.: СПбГУ, 2011. — 340 с.; 5) Ковалев П.А., Кирсанов М.П. Суггестивное и аргументативное начало в философскской лирике М.Ю. Лермонтова. («И скучно и грустно…») // Вестник Воронеж. гос. ун-та. Сер.: Филология, журналистика, 2013. — № 2. — С. 30–36; 6) Лукьяненко И.Н. Синтаксические средства выражения концептуального смысла ст. М.Ю. Лермонтова «И скучно и грустно» // Вестник Рос. гос. ун — та им И.Канта., 2010. — Вып. 8. — С. 65–70; 7) Малкина В.Я. «Некому руку подать…»: (о субъектной структуре ст. М.Ю. Лермонтова «И скучно, и грустно») // Вестник РГГУ, 2011. — № 7. — С. 37–40; 8) Масловский В.И. «И скучно и грустно»// ЛЭ. — С. 179–180; 9) Пейсахович М. Строфика Лермонтова. // Творчество М.Ю. Лермонтова: 150 лет со дня рождения, 1814–1964.–М.: Наука, 1964. — С. 417– 491. — C. 441; 10) Серман И.З. Михаил Лермонтов. Жизнь в литературе (1836– 1841). — М: Изд. РГГУ, 2003. — С. 162.

О.В. Сахарова