«КОГДА Б В ПОКОРНОСТИ НЕЗНАНЬЯ…» (1831).

Автограф хранится в ИРЛИ, оп. 1, № 11 (тетр. XI). Список в ИРЛИ, оп. 1, № 21 (тетр. XX). Впервые опубликовано: «Отеч. зап.» (1859 г., т. 127, № 11, отд. 1, с. 267).

Б.М. Эйхенбаум писал о том, что «смысл самого стремления к совершенству» в этом ст. постигается как внутренний потребность человека, которая определяет его нравственная потенциал. [8]. Л.М. Щемелева отметила, что ст. отразило представления поэта «о должном бытии человека» и «во многом оно объясняет глубину и силу лермонтовского сомнения и отрицания — как тот предел, к-рым порождались и с потерей к-рого трагически утрачивались юношеские надежды, веры и идеалы» [7; 227].

В своем ст. Л. использует нетрадиционное для малых лирических форм одическое десятистишие [6; 290]. Предметом восхищения становится неисчерпаемый потенциал души человека, его стремление к совершенству. Первая строфа может быть названа проповедническим гимном божественному происхождению, человека. Вторая строфа сужает конкретизирует тему ст. и сужает ее до воспевании конкретного чувства надежды на вечную жизнь, что более отвечает традициям оды. Надежда выступает как «залог» обретения Царствия Небесного, главным свойством которого поэт считает пребывание в совершенной любви, лишенной мятежности падшего мира. Игумен Нестор (Кумыш) акцентирует у Л. верность христианского взгляда на жизнь, он рассуждает о том, что надежда живет в душе поэта, «вопреки логике земного существования» [1; 237], и святое чувство надежды «говорит в нем сильнее и убедительнее, чем совокупный опыт его жизни» [1; 237].

При анализе вариантов можно отметить, что работа над ст. велась в сторону динамичности образов через усиление контрастности земного и небесного. Так, в окончательном варианте читаем: «неисполнимые желанья», тогда как в черновом варианте написано «неизмеримые желанья», строке «Но чувство есть у нас святое» в последней редакции соответствует «рабочий» стих: «Но это чувство не земное». В последней редакции усилен оттенок восхищения могуществом Творца и яснее выражено ощущение запредельности небесного мира.

Ст. свидетельствует о вере поэта в божественное происхождение человека и его упование на Божью милость.

Лит.: 1) Игумен Нестор (Кумыш). Были ли Лермонтов религиозным человеком? // М.Ю. Лермонтов и Православие. — М.: ЗАО «Издательский дом «К единству!», 2010. — С. 234–260; 2) Киселева И.А. Творчество М.Ю. Лермонтова как религиозно-философская система. — М.: МГОУ. — 314 с.; 3) Максимов Д. Поэзия Лермонтова, 2 изд. — М.; Л.: Наука, 1964. — С. 14, 39; 4) Пейсахович М.А. Строфика Лермонтова // Творчество М.Ю, Лермонтова. — М.: Наука, 1964. — С. 483; 5) Удодов Б.Т. Художественная индивидуальность и творческие процессы. —Воронеж: Воронежский гос. ун-т, 1973. — С. 311, 432; 6) Федотов О.И. Теория и история русского стиха: в 2 тт. Т.2. — М.: Флинта, 2001. — С. 290–291; 7) Щемелева Л.М. «Когда б в покорности незнанья» // ЛЭ. — С. 226–227; 8) Эйхенбаум Б.М. Статьи о Лермонтове. — М.; Л.: АН СССР, 1961. — С. 336.

И.А. Киселева