«MENSCHEN UND LEIDCNSCHAFTEN» («ЛЮДИ И СТРАСТИ») (1830).

Автограф хранится в РНБ, Собр. рукоп. Л., № 6, лл. 1–58. Черновой набросок фрагмента монолога Юрия Волина из 9-го явления 5-го действия — ИРЛИ, тетр. VI, л. 14. В 1860. Впервые опубликовано: «Юношеские драмы М.Ю. Лермонтова» (СПб., 1880, с. 129–195).

Юношеская драма Л. Впервые полностью была опубликована в 1880 г. На заглавном листе автографа рукою Л. крупными буквами написано: «Menschen und Leidenschaften (ein Trauerspiel) <Люди и страсти (трагедия)> 1830 года. М. Лермантов». На следующем листе находится текст посвящения. После слова «Посвящается» в рукописи следует двоеточие, тире и зачеркнутое, не поддающееся прочтению имя. На том же листе рядом с текстом посвящения нарисован поясной портрет молодой женщины под деревом. Изображение не имеет сходства ни с одним из известных портретов знакомых Л. женщин.

Кому посвящена драма, точно не установлено. Высказывалось предположение, что ранние драмы Л. («Испанцы» и «Menschen und Leidcnschaften») могли быть адресованы той самой девушке, о которой поэт писал в ст. «К Гению» (1829) и «К…» («Не привлекай меня красой!») (1829) [1]. В ст., как и в обоих посвящениях к драмам, говорится о воспоминаниях прошедшей любви, есть похожие сцены любовных свиданий, где обязательно упоминаются беседка или балкон и луна (ср. «К Гению» «Но ты забыла, друг! когда порой ночной» со сценой II первого действия «Испанцев» и с явлениями третьим и четвертым второго действия «Menschen und Leidenschaften»). В позднейшем примечании «К Гению» Л. писал: «Напоминание о том, что было в ефремовской деревне <т. е. в имении Ю.П. Лермонтова Кропотове> в 1827 году — где я во второй раз полюбил 12 лет — и поныне люблю» [2; 387]. Этой «второй» любви поэта посвящены также ст. «Дереву» (1830) и заметки: «1830 (мне 15 лет)» и «Мое завещание» (Про дерево, где я сидел с А.С.)» (1830). Вероятную связь со ст. «Дереву» и заметкой «Мое завещание» имеет и то, что неизвестная на рисунке Л., находящемся на листе с посвящением к «Menschen und Leidenschaften», изображена сидящей под сухим деревом. Но принято считать, что «К Гению» посвящено С.А. Сабуровой (И.Л. Андроников), хотя есть и другая точка зрения — А.Г. Столыпина. Обычно исследователи творчества Л. называют двух женщин с инициалами «А.С.», интересовавших поэта в 1830 г.: Анну Григорьевну Столыпину (в замужестве Философову) (1815–1892) и Агафью Александровну Столыпину (в замужестве Дохторову) (1809–1874). А.Г. Столыпина была моложе Л. на год, в то время как сам поэт говорит, что девушка, которую он любил, была старше его на 5 лет (см. заметку «1830 (мне 15 лет)»). По предположению исследователей (П. Висковатов, М. Яковлев, Б. Эйхенбаум), Анна Столыпина — предмет «второй» любви поэта и адресат выше указанных ст. и пьес. По предположению В.А. Мануйлова, все названные произведения Л. посвящены Агафье Столыпиной, дочери брата Е.А. Арсеньевой А.А. Столыпина, родившейся в 1809 г., т. е. на 5 лет старше Л. [3]. Однако достаточно веских доказательств в пользу последнего предположения нет, поэтому чаще всего исследователи склоняются к имени А.Г. Столыпиной. Также называлось имя и Е.А. Сушковой, что видится малоубедительным.

В драме «Menschen und Leidenschaften» нашел отражение семейный конфликт между бабушкой поэта, Елизаветой Алексеевной Арсеньевой, и его отцом, Юрием Петровичем Л., за право воспитания. Эта распря отразилась также в ст. «Ужасная судьба отца и сына» (1831) и «Эпитафия» («Прости! увидимся ль мы снова?») (1832). Дарья в 1-ом явлении действия первого объясняет причину ссоры старухи Громовой с Волиным: «… Марья Дмитриевна, дочь нашей барыни, скончалась — оставя сынка. Все плакали как сумасшедшие — наша барыня больше всех. Потом она просила, чтоб оставить ей внука Юрья Николаича — отец-то сначала не соглашался, но наконец его улакомили, и он, оставя сынка, да и отправился к себе в отчину. Наконец ему и вздумалось к нам приехать — а слухи-то и дошли от добрых людей, что он отнимет от нас Юрья <Николаича>. Вот от этого они с тех пор и в ссоре» [V; 144]. Совпадение бытовых деталей: упоминания о пребывании Юрия Волина в пансионе, о затратах на его обучение и воспитание (4000 р.), его желание быть гусаром, планы поездки заграницу, — говорят об автобиографизме пьесы. Но нельзя забывать о том, что биографические мотивы переосмыслены, а действующие лица не могут быть полностью отождествлены с членами семьи Л. Связь персонажей пьесы с прототипами основана в первую очередь на сходстве ситуаций. Л. наделил главного героя своими мыслями, чувствами и переживаниями.

Первый собиратель материалов для биографии Л. В.Х. Хохряков писал: «Слышал: (подтвердить слышанное не имею чем, кроме того, что характер Юр. Никол. похож на Лермонтовский) — М.И. Громова — бабушка Л. Н.М. Волин — отец Л. Ю. Н. — Л. В.М. Волин — брат отца Л. Любовь, Элиза — двоюродные сестры Л. Заруцкий — Столыпин (не знаю, который из Столыпиных). Дарья — нянька Л. Иван — слуга Л., муж няньки. Он привез в Тарханы тело Л. [V; 726]

Л. стрелялся со Столыпиным из-за двоюродной сестры. Замужняя жизнь Марьи Мих<айловны> Лермонтовой <матери поэта> была несчастлива, потому на памятнике переломленный якорь. Елизав<ета> Алексе<евна> дала отцу Лермонтова деньги, лишь бы он не брал сына» [4].

Главного героя зовут Юрий Николаевич Волин. Имя своего отца Л. делает именем героя (ср. Юрий Радин из драмы «Два брата»). Фамилия Волин «говорящая», происходит от главной черты персонажа — воли. Бабушка героя — Марфа Ивановна. П.А. Висковатов писал: «Строгий и повелительный вид бабушки молодого Михаила Юрьевича доставил ей имя Марфы Посадницы среди молодежи, товарищей его по юнкерской школе» [5]. Несомненно, что адресат посвящения пьесы и Любовь Волина — одно лицо, к сожалению, не установленный. По предположению В. Мануйлова, в лице Заруцкого выведен А.А. Столыпин (Монго) (никакими документами не подтверждено). Прототипами Дарьи и Ивана стали Дарья Григорьевна Соколова, ключница в Тарханах, и ее муж Андрей Иванович Соколов, «дядька» и лакей Л. [6]. Прототипом Павла Ивановича мог быть брат Е.А. Арсеньевой, Афанасий Алексеевич Столыпин. Марфа Ивановна говорит: «Если я умру, то брат П<авел> И<ваныч> опекуном именью…». В завещании Е.А. Арсеньевой, написанном в 1817 г., вскоре после смерти дочери, есть подобное распоряжение [7].

Смысл пьесы заключен в названии — «Люди и страсти». Люди, обуреваемые страстями, не имеют сил им противостоять, разрушают себя и заставляют страдать своих близких. Борьба страстей видится главному герою бессмысленной, пустой и разрушительной. Среди планов и набросков, относящихся к 1830 г. и находящихся в тетради под заглавием «Отдельные стихотворения Лермонтова 1830 г.», есть запись, которая почти без изменений была включена Л. в монолог Юрия Волина из действия пятого 9-го явления («Природа подобна печи, откуда вылетают искры…»). В. Афанасьев отметил, что правильнее было бы назвать трагедию «Люди и страсти, которые довели Юрия Волина до самоубийства» [8].

Гнев, тщеславие, гордость — вот основные страсти, против которых восстает Юрий Волин. Действие второе, явление 1-е открывается лицемерным рассуждением Дарьи о злых людях. Сцена с чтением Евангелия — иллюстрация двуличия Дарьи и Марфы Петровны. Четыре фрагмента (От Луки, гл. 23, стихи 32–34; от Матфея, гл. 23, стихи 27–28, 32–33; от Марка, гл. 11, стихи 24–25) повествуют о лицемерии и прощении. Они идут вразрез с репликами героинь. Прощение, о котором говорится в Евангелии, — только слова для Марфы Ивановны, которая жестоко наказывает Ваську-поваренка за случайно разбитую кружку.

Горничная Дарья — та пружина, которая приводит в движение механизм вражды между Громовой и Волиным. Ее цель — власть и деньги, ради которых она готова на клевету. «Эта старуха вертится по моему хотенью… Я теперь вижу золотые, серебряные… я буду хозяйкой здесь…». С Богом у нее просто: «…Я слыхала от господ старых, что если на исповеди все скажешь попу да положишь десять поклонов земляных — и дело кончено, за целый год поправа. Да E и что за … поссорить отца с сыном — не убить, не обокрасть». Любовь и Элиза — сестры, но их характеры противоположны друг другу. Любовь — искренняя, чистая близка по духу Юрию. Элиза — эгоистичная, бездушная светская барышня соотносится с характером Заруцкого.

В трагедии две сюжетные линии. Первая — семейная, связана с отношениями Громовой и Волина, в которую против своей воли вовлечен Юрий, вторая — любовная, развитие отношений Любови и Юрия. И в первой, и во второй коллизиях Юрий терпит крах. «У моей бабки, моей воспитательницы — жестокая распря с отцом моим, и это все на меня упадает», — говорит он. В драме звучит мотив родительского проклятия. «А он, мой отец, меня проклял!», — произносит Юрий, готовясь выпить яд.

Клевета, измена любимой, проклятие отца вынуждают Юрия бросить вызов Богу, доводят его до самоубийства. «Я терпел сколько мог, — говорит он, — но теперь… это выше сил человеческих!.. Душа моя погибла. Я стою перед Творцом моим» [V; 200]. В монологе звучит ропот на Бога, спор с Богом, которые найдут свое развитие и продолжение в последующем творчестве поэта (диалог с Богом, фатализм). Однако герой бросает вызов Богу, исходя не из безграничности собственных прав, а из осознания утраты в человеческом мире подлинных ценностей.

В пьесе есть доказательство того, что Л. увлекался немецкой философией. После закрытия Благородного пансиона (1830) в семье поэта возник вопрос о продолжении образования за границей. Во втором действии (явление 2-е) [V; 160–161] между бабушкой и отцом возникает спор о философии, Марфа Ивановна говорит о том, что она хочет, чтобы внук учился во Франции, а не в Германии. Очевидно, что в этом споре Л. был на стороне отца.

На написание пьесы оказало влияние западноевропейская и русская литература. Название трагедии «Menschen und Leidcnschaften» («Люди и страсти») построено по аналогии с «Sturm und Drang» («Буря и натиск») (1776) Ф.М. Клингера «Kabale und Liebe» («Коварство и любовь») (1784) Ф. Шиллера, «Menschenhass und Reue» («Человеческая ненависть и раскаяние») (1790) А. Коцебу и связано с увлечением Л. немецким романтизмом. Такие эпизоды, как чтение Дарьей Евангелия, проклятие сына отцом, разговор Юрия с Иваном накануне самоубийства, могли быть навеяны сценами из драмы Шиллера «Разбойники», которую Л. хорошо знал. В 1829–1830 гг., т.е. во время написания «Menschen und Leidenschaften», Л. перевел ряд ст. Шиллера («Три ведьмы», «К Нине», «Встреча», «Перчатка», «Дитя в люльке», «Делись со мною тем, что знаешь»). Среди русских произведений, оказавших влияние на Л., назывались: «Недоросль» (1782) Д.И. Фонвизина (Марфа Ивановна Громова напоминает Простакову), «Горе от ума» (1824) А.С. Грибоедова (Юрий, подобно Чацкому, стремится «бродить по свету» в поисках успокоения), повести А.А. Марлинского «Испытание» (1830) и «Замок Нейгаузен» (1824) (сцена дуэли). Также в текст драмы Л. включил ст. Пушкина («Если жизнь тебя обманет» (1825) и четыре перифразированные строки из «Гроба Анакреона» (1815), заключительные двустишия басни И.А. Крылова «Два голубя» (1808). В пьесе отразилась классицистическая традиция русской драматургии XVIII в. — соотносить с именами героев их внутренние качества (фамилии Громова, Волин и имя Любовь). Л. стилизует речь героев: Марфа Ивановна, Дарья говорят разговорным языком, используют просторечия; речь Любови и Юрия возвышена, чрезмерно эмоциональна, полна романтических штампов, экспрессии, патетики 80 аи риторики (ср. «Смертный яд течет по жилам моим», «Я любим — любим — любим — теперь все бедствия земли осаждайте меня — я презираю вас…», «Я хотел, готов был тебе отомстить, упиться твоей кровью… слышишь ли?..»). Бытовые подробности и дифференциация языка героев становятся признаком реалистической тенденции и драме. В идейном отношении, связанном с изображением помещичьего быта и крепостного права, сближали драму Л. с драмой В.Г. Белинского «Дмитрий Калинин», написанной также в 1830 г. Хотя высказывалось сомнение в том, что Л. мог быть знаком с рукописным списком пьесы.

В «Menschen und Leidenschaften» Л. впервые обратился к изображению современной ему русской жизни. Местом действия драмы становится дворянская усадьба, которая напоминает Тарханы, имение Е.А. Арсеньевой, где он провел детство. Романтический герой изображается в буднично-реальной обстановке, что является поворотом в творческом методе Л. (от романтизма к реализму). Драматическое действие пьесы затянуто, его замедляют длинные монологи главного героя. Л. в главном герое запечатлевает психологический процесс, характерный для молодых людей его времени: расставание с идеалами и постепенное превращение в разочарованное, бездейственное поколение.

Лит.: 1) Хмелевская Е.М. // Лермонтов. М.Ю. Собр.соч.: В 6-ти т. — М.; Л.: АН СССР, 1954–1958. — Т. 1. — С. 616–617, 633.; Т. 3. С. 740–741; 3) Михайлова А. Лермонтов и его родня по документам архива А.И. Философова // ЛН. — М.: Наука, 1948. — Т. 45–46. С. 661–690; 5) Висковатый П.А. М.Ю. Лермонтов. Жизнь и творчество. — М.: Типо-лит. Рихтера, 1891. — С.31–32; 6) Вырыпаев П.А. Лермонтов. Новые материалы к биографии. — Саратов: Приволжское книжное изд-во, 1976. — С. 60–64: 7) ЛН. — М.: АН СССР, 1948. — Т. 45–46. — С. 635. 8) Афанасьев В.В. Лермонтов. — М.: Молодая гвардия, 1991. — С. 135; 9) Кольян Т.Н. Еще раз об автобиографической основе драмы М.Ю. Лермонтова «Menschen und Leidenschaften»» // Тарханский вестник. — Вып. 15. — 2002. — С. 20–41.

М.А. Дорожкина