«МОЕ ГРЯДУЩЕЕ В ТУМАНЕ…» (кон. 1836 — нач. 1837).

Автограф хранится в РГАЛИ, ф. 276, оп. 1, № 53, отдельный листок (из архива Е. А. Карлгоф-Драшусовой). Впервые опубликовано: ЛН. 1935. Т. 19-21. — С. 505.

Э.Г. Герштейн справедливо относит ст. к циклу из 5 «трагических ст., повторяющих мотивы романтической лирики Л. московского периода, но написанных позже — в Петербурге» [3]: «Не смейся над моей пророческой тоскою…», «Я не хочу, чтоб свет узнал…», «Мое грядущее в тумане…», «Гляжу на будущность с боязнью…», «Никто моим словам не внемлет…».

Ст. «Мое грядущее в тумане…» начинается размышлениями о будущем, на пороге которого стоит человек, ощущающий свою избранность и готовый к свершениям. Понимание лирическим субъектом того, что для выполнения особой миссии, назначенной Богом, необходимо претерпеть изменения, своего рода тяжелую «операцию», связанную с болезненными утратами, сближает ст. Л. с пушкинским «Пророком».

У Л. Творец дал избраннику особую глубину понимания «добра и зла», лишив его надежд на обычное счастье и общечеловеческой судьбы («грозно прекословил надеждам юности моей» [II; 230]). Лирический субъект, поверив в свое особое предназначение, принес в жертву обычные человеческие переживания, «слезы». Образ появившейся в результате преображения личности, обладающей необычайной проницательностью, внутренней силой и смелостью («я дерзко вник в сердца людей»), — это образ героя, который, по определению Н. К. Михайловского, «прежде всего представитель инициативы, человек почина, первого шага, энергической воли и <…> решимости. <…> Герой дерзает и владеет» [5].

Его «будущность» обещала соответствовать «обширности души». Горестные интонации ст. связаны с зарождающимся пониманием неприменимости полученных даров, сожалением о напрасных усилиях, душевных потерях и ненужности лучших свойств. Н. К. Михайловский называет такое положение героя «оскорблением в коренном требовании <…> натуры <…> отлучением мысли от дела» [5]. Вставшие перед ним вопросы: «Зачем не позже и не ране меня природа создала? К чему Творец меня готовил?» – намечают тему судьбы незаурядной личности в эпоху безвременья, ставящую пределы самовыражению. «Для него самого, — пишет Н. К. Михайловский о Л., — его время было полным безвременьем. И он был настоящим героем безвременья» [5]. Впоследствии эта тема получила развитие в ст. «Гляжу на будущность с боязнью…» и «Дума».

Л.М. Аринштейн отмечает, что «в дальнейшем Л. <…> связал мысль о собственном будущем с размышлениями о судьбе поколения, создав на этой основе ст. “Дума”, в которое вошли некоторые поэтические элементы ст. “Мое грядущее в тумане…» (например, сравнение “сердце” — “юный плод, лишенный сока…” превратилось в метафорическое изображение духовного облика “поколения”: “Так тощий плод, до времени созрелый…”) » [1]. Отметим, что в ст. «Гляжу на будущность с боязнью…» появляется вариативный образ «раннего плода». Э. Г. Герштейн указывает на существование в английской поэзии сходного образа обманчивых плодов с берегов Мертвого моря, «приобретшего права устойчивого сравнения» (См.: «Лалла-Рук» Т. Мура, «Потерянный рай» Д. Мильтона, 3-я песнь «Паломничества Чайльд-Гарольда» Д. Г. Байрона). Однако истинным источником характеризующей лермонтовское поколение метафоры в ст. «Дума» и ее вариаций, встречающихся в более ранних произведениях Л., исследовательница обоснованно считает «Годы учения Вильгельма Мейстера» И.-В. Гете [4].

Лит.: 1) Аринштейн Л. М. «Мое грядущее в тумане» // ЛЭ. — С. 282; 2) Аринштейн Л. М. Реминисценции и автореминисценции в системе лермонтовской поэтики // Лермонтовский сборник / Под ред. И.С. Чистовой, В.А. Мануйлова, В.Э. Вацуро. — Л.: Наука, 1985. — С. 43; 3) Герштейн Э. Г. Об одном лирическом цикле Лермонтова // Лермонтовский сборник / Под ред. И.С. Чистовой, В.А. Мануйлова, В.Э. Вацуро. – Л.: Наука, 1985. — С. 131, 143–151; 4) Герштейн Э.Г. Скрытая цитата в «Думе» // Лермонтовский сборник / Под ред. И.С. Чистовой, В.А. Мануйлова, В.Э. Вацуро. — Л.: Наука, 1985. — С. 255–259; 5) Михайловский Н. К. Герой безвременья // М.Ю. Лермонтов: Pro et contra. Антология. – Т. 1. — СПб: Изд-во русской христианской гуманитарной академии, 2013. — С. 322–348; 6) Пахомов Н. П. Два новых автографа Лермонтова // ЛН. —Т. 19-21. — С. 502–510.

А.Р. Лукинова