«МОЙ ДЕМОН» (1829).

Автограф хранится в ИРЛИ, оп. 1, № 2. (тетр. II), л. 18 об. Вперв. опубл. в журн. «Отеч. записки» за 1859 (т.125, № 7, отд. I, стр.21).

Тема ст. связ. с началом работы над поэмой «Демон» и считается перв. ее наброском. Л. — «перв. рус. поэт, так масштабно заговоривший о зл. нач. бытия…» [5; 170].

Ст. воспринимается как «первое приближение Л. к таинственному и влекущему к себе духу», кот. он будет последовательно разоблачать поэтич. словом [16; 60]. Представляя собой творчески опосредованную попытку авт. проникнуть в психологию бытия злого нач. в мире. Для созд. образа зл. духа автор использ. библ. сюжет и правосл. учение о злых духах, искусительное влияние кот. на творч. так откровенно ощущалось лирич. героем Л.

Принято указывать на тематич. связь ст. «Мой демон» с пушк. «Демоном» [1; 371], [16; 60]. Если пушкинский демон презирает вдохновение, то Л. герой чрезвычайно жесток, «уныл и мрачен», более активен и персонифицирован. Л. заимствует у св. гениальн. предшественника тему и идею, и даже словосоч. «шум дубров», но, в отличие от П., пытавшегося «смягчить», как будто бы отстраниться от образа падш. ангела, кот. только «тайно» навещал поэта и был, по словам К. Ломунова, «уже пережитым увлечением» [11; 22], герой ст. Л. глубоко идивидуален и представляет собой инфернально «антропоморфное существо», деятельность которого направлена на погубление души человека [2; 131]. Абрис демона Л. имеет в св. основе пушк. репрезентацию, но, в отличие от нее, «М.демон» Л. правосл. аргументирован. Несмотря на личностную номинацию, автор не отождествлял себя с падшим духом: «Местоим. «мой» не означ. слияния авторского «я» с дух. зла. В отличии от демона, лирический герой знаком и со звуком «высоких ощущений», и с музой «кротких вдохновений». В ст. автор лишь констатирует свою подверженность демонич. власти….» [7; 82]. Поэт как христианин был глубоко убежден, что человека сопровождают на протяжении всей жизни два ангела: Ангел–Хранитель и бес–искуситель, последнего Священное Писание называет демоном (Тов. 6: 8), (Втор. 32: 17).

При харак-ке демона Л. исп. эпитеты, номинирующие героя как нарушителя божественных заветов и ассоциативно связ. его образ с библ. представл. о зл. духах, вместе со св. князем, господствующих в воздухе (Еф.2: 2). В ст. Л. обознач. сферу обитания демона, связывая ее с мотивом движения, в соотв. с христ. сферой существ. злых духов в воздухе:

Носясь меж дымных облаков…[I; 57]

Горестное падение ангела тьмы с небес уже свершилось, но оказалось за кадром ст. Л. Однако падший ангел помнит о своем прежнем райском существовании, от кот. у него осталась способность показать человеку «образ совершенства» и дать «предчувствие блаженства» [I; 57]. Поэт подчеркив. вечное, горестно неблагодатное одиночество своего героя во вселенной анафористическим повтором личн. мест. ед. числа «он» (в этом ст. оно употреблено семь раз, во вт. ред. 1830– 1831гг. — восемь).

Уже первая строка «Собранье зол его стихия» определ. поэтич. черты злого духа, созвучные православному вероучению: «По мнению мудрых века сего, диавол — это олицетворение злого начала,… действующего в мире» [8; 13]. Демон оказ. губит. влияние на душу чел., делая его глухим к восприятию Божественного глагола:

И звук высоких ощущений
Он давит голосом страстей …[I; 57]

«Голос страстей» в контексте ст. приобретает правосл. коннотацию: Ап. Павел говорит, что путь греха и страстей есть «совращение во след сатане» (Тим. 5: 15), а святоотеческая мысль рассматривает страсть как одну из последних разрушительных стадий греха.

Л. использует для созд. образа демона композиционный прием контраста. Демон антитетичен как людям, так и ангельскому миру. Поэт обличает своего демона, видя в нем источник соблазнов (2 Кор.6: 15), «нечестия, всякого зла и бедствия» (Пс. 17:5; 40: 9), сознательно причиняющего вред душам людей:

Он недоверчивость вселяет… [I; 57]

Свящ. Писание отмечает, что главной чертой злых духов является ненависть к истине, и по этой причине диавол номинируется «отцом лжи» (Иоанн. 8: 44), «искусителем» (Мф. 4: 3) и «клеветником» (Откр. 12: 9). Ненависть и презрение к Богу, кот. есть «Любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» (1 Ин. 4: 16), в демоне настолько сильны, что зл. дух враждебен всему доброму, чистому и возвышенному, он — противник Божеств. промысла и доброты, — вот почему поэт акцентирует внимание на том, что

Он презрел чистую любовь…[I; 57]

Эпитет «чистая» в религ. контексте произв. аккумулирует в образе демона семантику греховн. нечистоты: в Евангелии падш. ангелы назыв. «нечистыми духами» (Мф.12: 43–45).

Молитва есть «щит веры», которым возможно «угасить все стрелы лукавого» (Еф.,6, 16), богословы называют ее духовн. мечом против демонов. Поэтому у Л. злой дух выступает коварным врагом молитвы:

Он все моленья отвергает… [I; 57]

Падший ангел сидит на троне, который спосбствует созданию образа грозного властителя над миром, над человеч. чувствами и пороками. Сатана, по словам Ап. Павла, «Бог века сего» (2 Кор. 4: 4). В ст. поэт акцентирует внимание читателя на осени, которая связана с умиранием природы («желтые листья»). В связи с этим, возникает ассоциативная связь с образом paя, где, по уч. Святых Отцов, вечное лето, а в аду же, вечн. нестерпимый холод:

Меж листьев желтых, облетевших,
Стоит его недвижный трон. [I; 57]

Опытом духовной жизни Л. было ощущение влияния демона на сферу творчества, ведь сердце художника слова — проводник высших божественных энергий, которые он воспринимает и репрезентирует в поэтическом слове, открывая читателю присутствие в них Духа Божия. Злой ангел, в отличие от человека, кот. дана возможность обожения в творчестве, лишен творческого дара, он — не творец, а коварный имитатор и плагиатор. Вот почему лермонтовская:

Муза кротких вдохновений
Страшится неземных очей [I; 57].

Отмечалось, что «власть демона над св. душой поэт исследует в нескольких стихотворениях, и везде демон несет именно зло, горькие плоды его воздействия — пустота и отчаяние» [9]. В «Моем демоне» (1829) «пятнадцатилетним поэтом отмечены симптомы зла: презрение к любви («он презрел чистую любовь»), безжалостность («он все моленья отвергает»), жестокость («он равнодушно видит кровь»). На первое же место поставлено то, что в полной мере соответств. христианской традиции, что заложено Пушкиным как основа поэтической традиции, — отрицание веры («он недоверчивость вселяет»), что будет усилено во второй ред. ст.» [9]. Л. обличает злобную природу искусителя, олицетворяющего злое начало, способное по своей непримиримой ненависти к людям воздействовать на волевую сферу души, что допускается Господом для спасения человека. У Л., «поиски своего демона шли не только по пути создания поэтич. образа — это был одновременно путь размышления о мироздании и о своем предназначении в нем» [15; 62]. Поэтому в обр. демона «происходит философская кристаллизация поэтич. «Я»,… символизация субъективн. личн. переживаний» [19; 104]. Во зле поэт мучительно искал и предугадывал первопричину гордого демонического вызова Творцу и последующего за ним падения светоносного Ангела. Образ демона будет значительно масштабирован во вт. ред. ст. (См.: «Мой демон», 1830–1831).

Лит.: 1) Архипов В. Примечания.//Лерм. М.Ю. Собр. соч. в 4 т. — т.1 — М.: Правда, 1969; 2 ) Вацуро В.Э.К генезису пушкинского. «Демона» //Вацуро В.Э. Пушкинская пора. — СПб.: Академ. проект, 2000. — С. 128– 134; 3 ) Голованова Т.П. «Мой демон» (1830–31) // ЛЭ. — С. 282–283; 4) Давидович Е. М. Олицетв. зл. начала в поэзии А.С.Пушкина и М.Ю. Лерм. (на основе сопоставления двух ст.) //Добро и зло в современ. обществе: дух. — нравствен. асп. обществ. развития. Сб. мат–ов. — IV Межд. науч. конф. мол. уч. — Самара: Офорт, 2011. — С. 184–186; 5) Дякина А.А. Христианские мотивы в лирике М.Ю. Лерм.//Собор. Альм. по религиоведению. — Вып.2. — Елец, 2000 — С. 167–176; 6) Жижина А.Д. Демон как «герой времени» //Рус. лит. 30-40-х годов ХIХ века. Республ. сб. — Рязань: РГПИ. — 1976. С. 13–25; 7) Игумен Нестор (Кумыш) Тайна Лермонтова. — СПб.: Филол. ф. СПбГУ, 2011. — С. 81–86: 8) Игумен Марк. Злые духи и их влияние на людей. — М., 2001. — 192 c.; 9) Кошемчук Т. А. «Мой демон» в рус. лирике: опыт познания внутрен. человека в поэтической антропологии классического периода//«Евангельский. текст в рус. лит. XVIII–XX веков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр». Сб. науч. тр. Вып.5.– Петрозаводск, 2008. — 664 с. (Проблемы. историч. поэтики: Вып.8).– С. 274–295; 10) Логиновская Е.В. Образ Демона в творч. Лермонтова и Эминеску //Пробл. теории и истор. лит. Сб. статей., посв. памяти. проф. А.Н. Соколова. — М.: Изд. Моск. ун-та. 1971. — С. 246–261; 11) Ломунов К. Мих. Юр. Лермонтов. Очерк жизни и творч. — М.: Дет. лит., 1989. — 176с.; 12) Ломинадзе С.В. Небеса Маяковского и Лерм.// Вопр. лит. — 1993. — Вып.5. — С. 149–169; 13) Пушкин А.С. «Демон» //Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 10 т. — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1977–1979. Т.2. Стихотворения, 1820–1826. — 1977. — С. 144; 14) Резник Н.А. Мотив добра и зла в ранней лир. М.Ю. Лермонтова и древнерус. литературе// Взаимодейств. творч. индивидуальностей рус. писателей ХIХ — нач. ХХ в. Межвуз. сборник. науч. трудов. — М.: МПУ. 1994. — С. 70–83; 15) Сахарова О.В. Стихотворение. М.Ю. Лермонтова «Мой демон»: лирический текст в фокусе православной. ангелологии // Худож. текст: варианты интерпретации Труды ХIV Межд. науч. — практ. конф. (Бийск, 21–22 мая 2009). — Бийск: БПГУ имени В.М. Шукшина, 2009. — С. 295–301; 16) Суздалев П. Врубель и Лермонтов — М: Изобр. искусство, 1991. — 240 с. — С. 60–62; 17) Соколов Л.А. Побежденный Демон. — Киев. — 1914. — 63 с.; 18) Христианское учение о злых духах. Сост. по рук. Св. Писания, твор. Св. Отц. и учителей Церкви. — Воронеж, 1991. — 33с.; 19) Чекалина Н.Г. Образ демона в авторской мифологии М.Ю. Лерм. и в лингво- эстетич. парадигме поэзии Сер. века //Рус. яз. и межкультурная коммуникация. — 2005. — №1. — С. 104; 20) Юсупова И.Н. «Демон» Пушкина и «Мой демон» М.Ю. Лермонтова//Рус. яз. и межкультурная коммуникация. — 2005. — №1. — С. 122–123.

О.В. Сахарова