«МОРСКАЯ ЦАРЕВНА» (1841).

Автограф хрантся в РНБ, Собр. рукописей, Л., № 12 (записная книжка, подаренная В.Ф. Одоевским), лл. 12–13. Впервые опубликовано — «Отеч. зап.», 1843, т. 28, № 5, отд. I, с. 1–2.

Ст. позднего Л. По тематике и сюжету входит в круг баллад о русалках (ср. балладу самого Л. «Русалка», 1832; также исследователи отмечали близость «Морской царевны» к балладе А.С. Пушкина «Яныш-королевич», 1836). И.Н. Розанов в статье «Отзвуки Лермонтова» (1914) отмечал влияние «Морской царевны» на поэзию Серебряного века, в частности, на «Нереиду» (1903) К.Д. Бальмонта.

В основе сюжета лежит фольклорный мотив встречи с русалкой: царевич встречает дочь морского Царя, пленяется ее красотой и хочет поймать ее. В фольклорных преданиях о русалках такая встреча, как правило, заканчивается печально для человека: прекрасная русалка оборачивается чудовищем, которое губит его, утаскивает в пучину. В балладе Л. царевичу также открывается нечеловеческая природа русалки: «Видит, лежит на песке золотом / Чудо морское с зеленым хвостом; / Хвост чешуею змеиной покрыт…» [II; 211]. Однако гибнет не царевич, а русалка.

Существует несколько трактовок философского смысла баллады. Д.С. Мережковский в очерке «Лермонтов. Поэт сверхчеловечества» (1908) писал об особом отношении Л. к природе, об умении поэта чувствовать боль природы как свою. Л. страдает, видя грубое вмешательство человека в жизнь скал, деревьев, морей и рек: «Ему больно за камни. <…> Больно за растения. <…> Больно за воду — Морскую Царевну…» [4; 49]. «Непонятный упрек», который шепчет морская царевна, умирая, — это «упрек всех невинных стихий человеку, своему убийце и осквернителю» [4; 49]. Д.С. Мережковский ставит «Морскую царевну» в один ряд со ст. «Три пальмы» (1839) и «Спор» (1841): в первом ст. Л. «больно за растения», которые люди с такой жестокостью срубили, во втором — «больно за камни»: «И железная лопата / В каменную грудь, / Добывая медь и злато, / Врежет страшный путь» [II; 193].

Исследователь Д.Е. Максимов проводит параллели между «Морской царевной» и «Дарами Терека» (1839), «Тамарой» (1841) и «Свиданьем» (1841). Все эти баллады посвящены теме трагической страсти: «В них говорится о страшных искажениях и гиперболах любви и ревности <…>: о диком вожделении старца Каспия, о грозном и губительном разврате Тамары, о бешеном ревнивце — герое «Свиданья» — и о том, что красота может иметь оскорбительно безобразную изнанку, способную смутить даже мужественного человека («Морская царевна»)» [3; 99]. Содержание всех этих баллад мифологическое, внеисторическое. Сходную точку зрения высказывает и современный исследователь игумен Нестор (Кумыш): «Жизнь преподнесла царевичу неожиданный урок: вместо царевны он получает чудище с хвостом. <…> Такова же, по мнению поэта, логика земного счастья: минутная, яркая радость обладания сменяется затяжным состоянием горькой обманутости» [1; 32].

Конечно, такая точка зрения допустима, и можно провести параллели с фольклорными источниками, где красота русалки или ведьмы оборачивается гибелью для доверчивого человека (ср. также использующую фольклорные мотивы повесть Н.В. Гоголя «Вий» (1835), где прекрасная панночка-ведьма губит Хому Брута). «Морская царевна» имеет параллели и с творчеством самого Л., которого занимал контраст между внешней красотой и жестокостью, порочностью души. Во многих его ранних ст. красивая, но бездушная кокетка заставляет влюбленного в нее юношу страдать или даже является причиной его гибели. В ст. 1841 г. «Тамара» царица Тамара «Прекрасна как ангел небесный, / Как демон коварна и зла» [II; 202]; она завлекает неосторожных путников, которые не могут противостоять ее чарам.

Однако эта трактовка слишком прямолинейна и не учитывает того, что в «Морской царевне» именно русалка оказывается жертвой. Ее гибель описана автором с сочувствием к мукам несчастной, вытащенной из родной стихии царевны: «Очи одела смертельная мгла. / Бледные руки хватают песок; / Шепчут уста непонятный упрек…» [II; 211]. Да, природа может быть чужда и даже враждебна человеку, ее внешняя привлекательность может оборачиваться отталкивающим уродством («чудо морское с зеленым хвостом»), однако победа человека над ней не вызывает у Л. торжества. Ср. описание смерти барса в поэме «Мцыри»: несмотря на то, что барс угрожает жизни Мцыри и наносит ему глубокие раны, автор устами своего героя говорит о звере с уважением и сожалеет о его гибели.

В статье К.А. Кедрова, Л.М. Щемелевой, помещенной в «Лермонтовской энциклопедии», представлено еще одно толкование баллады «Морская царевна». Попытка царевича поймать русалку — это попытка постичь тайну бытия, в данном случае — понять, что кроется за красотой русалки. Царевич не захватчик, не покоритель природы, а ее исследователь. Однако трагизм такой «естествоиспытательской» деятельности заключается в том, что для исследования морскую царевну нужно извлечь из ее естественной среды и вытащить на сушу, т. е. погубить ее. Опыт не проходит бесследно и для самого испытателя: «царевич «уходит» из баллады другим, не отважным и победительным витязем, а навсегда обреченным помнить о морской царевне и ее гибели» [2; 285]. Истину, следовательно, необходимо искать иным путем. Стремление в исследовательском азарте сорвать с нее покров тайны приводит к трагическим последствиям.

Лит.: 1) Игумен Нестор (Кумыш). Тайна Лермонтова. — СПб.: Филологический факультет СПбГУ; Нестор-История, 2011. — 340с.; 2) Кедров К.А., Щемелева Л.М. «Морская царевна» // ЛЭ. — С. 285–286;
М.Ю. Лермонтов: жизнь, творчество, увековечение памяти 316 Раздел 1 3) Максимов Д.Е. Поэзия Лермонтова. — М.;Л.: Наука, 1964. — 266с.; 4) Мережковский Д.С. Лермонтов. Поэт сверхчеловечества // Мережковский Д.С. Лермонтов. Поэт сверхчеловечества. — Гоголь. Творчество, жизнь и религия. — СПб.: книгоиздательское товарищество «Просвещение», 1911. — С. 3–58; 5) Розанов И.Н. Отзвуки Лермонтова // Венок М.Ю. Лермонтову: Юбилейный сборник. — М.; Пг.: Изд. т-ва «В.В. Думнов, наследники бр. Салаевых», 1914. — С. 237–289.

Т.С. Милованова