«ПОЛЕ БОРОДИНА» (1830(31)).

Автограф неизв. Копия — ИРЛИ, оп. 1, № 21 (тетр. XX), лл. 17 об. — 18 об. Впервые опубликовано: Соч. под ред. Дудышкина, т. 2, 1860, с. 102–105, с незначит. разночтениями, под заглавием «Бородино». Существует мнение, что обращение Л. к теме Бородинского сражения связано с польским восстанием, произошедшим в Варшаве в 1830–1831 гг. (26 августа 1831 г Варшава была взята русскими войсками). Польская столица пала в день годовщины Бородинского сражения, что нашло отклик в ст. русских поэтов.

«Поле Бородина» представляет собой первый опыт Л. в отражении событий Отечественной войны 1812 г. Поэт с детства увлекался историей, рассказы Аф.Ал. Столыпина, гувернера Капе, солдат-ополченцев в Тарханах, чтение русских журналов 1827–1829 гг. не могли не вызвать пламенного желания разобраться в событиях судьбоносного сражения [4]. В 1830 г. Л. познакомился и с русским переводом поэмы В. Скотта «Поле Ватерлоо», что также могло отразиться при написании ст.

«Поле Бородина» построено как рассказ очевидца, объективно оценивающего сражение и свое место в нем. В тексте «Поле Бородина» реципиент не найдет точного описания рассказчика, образ лирического героя несколько размыт: недостаточно раскрыт его исторический и социально-культурный облик. В.Э. Вацуро отмечал, что рассказчик в этом ст. лишен «ярко выраженной социально-речевой характеристики» [2]. Его социальные черты читатель может восстановить лишь по немногочисленным деталям. Прежде всего по употреблению стилистически контрастной лексики. Наряду с высокой лексикой (вождь, могильная сень, роковая ночь) употребляется лексика сниженная — разговорные, просторечные, диалектные слова и словоформы („боле“, „не слыхал“, „прежни годы“, „пророчий“). Эти особенности языка рассказчика указывают на его патриотический настрой и жизненный опыт, отрицающий боязнь быть или казаться простым. Именно таким в представлении Л. д.б. истинный воин, видевший поля сражений, т.е. рассказчик «Поле Бородина». В ст. «Поле Бородина» уже проложен путь к тому изображению истории, которое увидим впоследствии в «Бородино», где, по словам Д.Е. Максимова «впервые в русской литературе Лермонтов сделал героем и двигателем истории, вершителем судеб России и Европы — простого человека и вместе с тем глазами этого человека взглянул на историю» [9].

На создаваемый поэтом образ рассказчика большое влияние оказала романтическая стилистическая традиция: «фразеологическая расплывчатость» [3; 1], отказ от конкретного значения в пользу образного, «перебои вопросительных и восклицательных интонаций», преобладание высокой книжной лексики над разговорной, «многословные детализированные описания» [3] и др. По мнению В.В. Виноградова «Лермонтов в стихотворении «Поле Бородина» заставляет простого солдата произносить романтические тирады во французском духе, иногда с примесью одической архаики. Однако живая русская речь уже пробивается через толщу книжной риторики» [3; 316]: «Брат, слушай песню непогоды: / Она дика, как песнь свободы <…> / Что Чесма, Рымник и Полтава? / Я, вспомня, леденею весь, / Там души волновала слава, / Отчаяние было здесь<…> / Душа от мщения тряслася, / И пуля смерти понеслася, /Из моего ружья <…> [I; 288–290]. Уже в «Поле Бородина» Л. удается найти точные выражения для передачи событий Бородинского боя: эти обороты останутся и в знаменитом ст. «Бородино»: «Ребята! не Москва ль за нами? / Умремте же под Москвой, / Как наши братья умирали!» / И умереть мы обещали, / И клятву верности сдержали / Мы в Бородинский бой» [II; 82]. Мотивы преданности родине и воинскому долгу, боевого товарищества раннего лермонтовского ст. будут переосмыслены им в зрелом ст. «Бородино» (1837 г.), уже лишенного декоративных штампов «романтического стиля» [3; 317].

Лит.: 1) Булаховский Л.А. Русский литературный язык первой половины ХIX века: Лексика и общие замечания о слоге. — Киев: Изд-во Киев. гос. ун-та, 1957. — 488 с.; 2) Вацуро В.Э. Стилизация // ЛЭ. — С. 528–530; 3) Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка ХVIIХIХ вв. — М.: Высшая школа, 1982 — С. 298, 308, 310, 317, 319, 320; 4) Записка «Le champ de Borodino», копии В.Х. Хохрякова ИРЛИ, оп. 4, № 26, 85; 5) Киселева И.А. «Есть силы благодатные в созвучьи слов в созвучье слов живых…» // М.Ю. Лермонтов и Православие. — М.: ЗАО «Издательский дом «К единству!», 2010. — С. 153–183; 6) Кормилов С. «Да, были люди в наше время…»: Лермонтов и 1812 год // Вопр. лит., 2011. — Вып. 6. — С. 7–38; 7) Кормилов С.И. Лермонтовские «Поле Бородино» и «Бородино» на фоне исторических источников // Лермонтов и история. — Великий Новгород-Тверь: Издательство Марины Батасовой, 2014. С.27–38; 8) Коровин В.И. Творческий путь М.Ю. Лермонтова Монография. — М.: Просвещение, 1973. — 292 с.; 9) Максимов Д.Е. Поэзия Лермонтова / Отв. ред. Г.М. Фридлендер. — М.; Л.: Наука, 1964. — C. 139; 10) Щеблыкин И.П. Лермонтов. Жизнь и творчество. — Саратов: Приволж. кн.изд-во. Пенз. отд-ние, 1990. — 263 с. — (Их имена в истории края).

А.В. Загребина