«РЕБЕНКУ» (1840).

Автограф — ИРЛИ, оп. 1, № 47; в автографе дата: «1838» (предположительно — рукой В. А. Соллогуба). Впервые опубликовано: «Отеч. зап.», 1840, № 9, отд. III, с. 1–2. Датируется по «Стихотворениям» Л. (1840). Наличие определенной даты в автографе требует дополнит. разысканий по уточнению датировки.

Ст. принадлежит к поздней любовной лирике (1840). Ст. обращено к ребенку любимой женщины. Взволнованный монолог лирич. героя сродни жанру лирич. новеллы, разработанному Л. в последние годы (ср. «Сон», «Свидание», «Завещание»). Говоря о жанровом своеобразии ст., В.Г. Белинский отметил, что «это маленькое лирическое стихотворение заключает в себе целую повесть…», [1]. Ст. представляет собой воспоминание «о грезах юности» [II; 161], о былой любви, образ которой сохранили «верные мечты» [II; 161] лир. героя. Нежное обращение к сыну возлюбленной объясняется тем, что образ ребенка напоминает лир. герою о его матери — женщине, которую он не в силах забыть («тот взор, исполненный огня, / Всегда со мной» [II; 161]):

Как милы мне твои улыбки молодые,
И быстрые глаза, и кудри золотые,
И звонкий голосок! — Не правда ль, говорят,
Ты на нее похож? [II; 161].

Любовь воспринимается лир. героем как трагическая безысходность. «Трагич. коллизия, составляющая основу ст., выявляется посредством сложного композиц. приема: сюжет движется вопросами, к-рыми лирич. герой прерывает свой монолог» [3]. С каждым вопросом все более нарастает драматизм происходящего и эмоциональная напряженность: лир герой осознает, что быть вместе им не суждено, но втайне надеется, что возлюбленная не забыла его.

Когда в вечерний час
Пред образом с тобой заботливо склонясь,
Молитву детскую она тебе шептала
И в знаменье креста персты твои сжимала,
И все знакомые родные имена
Ты повторял за ней, — скажи, тебя она
Ни за кого еще молиться не учила? [II; 161].

Упоминание молитвы не случайно. Будучи глубоко верующим человеком, сам Л. придавал молитве особое значение (ср. «Молитва» («В минуту жизни трудную…») (1939), «Молитва» («Я Матерь Божия…») (1937)). Именно молитва способна даровать покой мятущейся и страдающей душе. В душе лир. героя живет надежда на то, что некогда любимая им женщина вспоминает его имя в своей молитве. «Он просит ребенка не проклинать этого имени, если узнает о нем. Вот истинное торжество нравственности!» [1] — заключает Белинский.

Адресат ст. доподлинно не известен, и потому невозможно сказать о том, какая именно драма произошла между двумя любящими друг друга людьми. Большинство совр. исследователей считают, что ст. обращено к мальчику, на что косвенно указывают стихи 8 и 24 («Ты на нее похож…»; «Ты повторял за ней…»). По мнению П.А. Ефремова, ст. обращено к сыну генерала П.Х. Граббе (Соч. под ред. Ефремова, 1, 490). П.А. Висковатов относил ст. к дочери В.А. Лопухиной-Бахметевой — Ольге. Эта точка зрения кажется наиболее убедительной, если вспомнить драматическую историю любви Л. и В.А. Лопухиной. Слово же, вынесенное в заглавие ст. («Ребенку») — сущ. м. р. — подразумевает дитя и женского пола. Очевидно, Л. намеренно сохраняет эту «тайну», оберегая покой любимой женщины, на что указывают в ст. слова данного семантического ряда: «С отрадой тайною и тайным содроганьем» [II; 162], «Дай Бог, чтоб для тебя оно осталось тайной» [II; 162]. Расставание, которое, по-видимому, было неизбежно, гнетет не только лир. героя, но и мать того ребенка, к кот. обращены строки ст. Используя прием антитезы, автор подчеркивает драматизм судьбы женщины на фоне беззаботного очарования ее дитяти.

На фоне многих спорных вопросов лермонтоведения кажется удивительным единодушие исследователей, с которым они оценивают роль Варвары Лопухиной (1815–1851) в судьбе и творчестве М.Ю. Лермонтова: «Всю свою недолгую жизнь, несмотря на другие увлечения, Л. любил одну женщину, в отношениях с которой пережил тяжелейшую душевную драму. Биографы поэта говорят о его глубокой и нежной привязанности к Вареньке Лопухиной, в которой Л. видел воплощение самых дорогих ему человеческих качеств: женственности, милосердия, кротости, простосердечия, непосредственности, ангельской чистоты, душевной мягкости, прирожденного такта, естественной доброты. Ей он посвятил самые лучшие свои произведения, ей он адресовал самые искренние и задушевные свои строки. Ей русская поэзия обязана уникальными, непревзойденными образцами любовной лирики» [4].

Лит.: 1) Белинский В.Г. М.Ю. Лермонтов. Статьи и рецензии. — М.: Худ Лит., 1940 — C. 188–189; 2) Висковатов П.А. М.Ю. Лермонтов. Жизнь и творчество. — М.: Книга,1989. — 454 с. Факс. изд.: М: Типо-лит. Рихтера,1891. Приложение к факс. изд. — 336 с.; 3) Динесман Т.Г. «Ребенку» // ЛЭ. —С. 464; 4) Игумен Нестор (Кумыш). Тайна Лермонтова. — СПб.: филологический ф-т СПБГУ, 2011. — С. 39.

Т.Н. Алексеева, А.А. Юрлова