«СИЛУЭТ» (1831).

Черновой автограф хранится ИРЛИ, оп. 1, № 4 (тетрадь IV), л. 13 об. Первая публикация по автографу в «Отеч. записках» (1859, т. 125, № 7, отд. 1, стр. 53). Авторизованный список хранится в ИРЛИ, оп. 1, № 21 (тетрадь XX), л. 43 об. Чаще всего печатается по списку.

По предположению И. Андроникова, ст. посвящено Н.Ф. Ивановой. Ст. входит в цикл из трех восьмистиший мадригального типа. Эти ст. тематически близки: герой, разделенный с возлюбленной или отвергнутый ей, не может ее забыть. Образ возлюбленной навсегда запечатлен в сердце лирического героя. Отделенный от нее физически, потерявший надежду, духовно он все еще обращен к ней: «Он тень твоя, но я люблю, / Как тень блаженства, тень твою» [I; 250] («Силуэт»), «Моя душа твой вечный храм; / Как божество, твой образ там…» [I; 252] («Как дух отчаянья и зла…» (1831)), «Но образ твой в душе моей / Все жив, хотя бессилен он…» [I; 253] («Я не люблю тебя; страстей…» (1831)). В ст. «Силуэт», в отличие от двух других ст. цикла, герой не просто хранит в сердце воспоминания о возлюбленной, но и обладает реликвией — ее силуэтом, который носит, как крест или образок, на груди («Висит он на груди моей…» [I; 250]). Образ тоски героя создается в ст. и на уровне цветописи: у силуэта «печальный цвет», в глазах этого изображения «нет жизни и огня», этот темный цвет будто распространяется на душу героя, повергая ее в печаль («Висит он на груди моей / И мрачен он, как сердце в ней…» [I; 250]). В последних двух строках ст. благодаря игре слов мотив страдания еще более усиливается — герой обладает только «тенью блаженства», его жизнь — только тень жизни («Он тень твоя, но я люблю, / Как тень блаженства, тень твою…» [I; 250]). Но даже такая малость, силуэт возлюбленной, не смотря на муки, способна дать ему покой и слабую надежду на возможное счастье, ст. завершается тихой грустью.

В первом ст. цикла, «Силуэт», чувства героя еще сдержанны, его сердце наполнено светлой печалью. В ст. «Как дух отчаянья и зла…» эмоции усиливаются («О! для чего тебе нельзя / Ее совсем взять у меня? / Моя душа твой вечный храм; / Как божество, твой образ там…» [I; 252]. Возлюбленная сравнивается то с «духом отчаянья и зла», то герой молит ее быть его спасением («Не от небес… / Я жду спасенья своего» [I; 252]). Как божество, она может принести ему или страдание, или блаженство. В заключительном ст. цикла «Я не люблю тебя; страстей…» герой трезво оценивает свои чувства, полностью осознает невозможность счастья, но понимает, что в его душе все еще жив образ возлюбленной: «Другим предавшися мечтам, / Я все забыть его не мог; / Так храм оставленный — все храм, / Кумир поверженный — все бог!» [I; 253]. По сравнению с двумя другими ст., ст. «Силуэт» более интимное, камерное, герой не обращается к возлюбленной, он говорит о той памяти, что осталась у него. Изображение возлюбленной, по его мысли, способно соединить их в духовной реальности: «Зато он вечно близ меня…» [I; 250].

Лит.: 1) Андроников И.Л. Лермонтов. Исследования и находки. М.: Художественная литература, 1977. — С. 140; 2) Аринштейн Л.М. «Как дух отчаянья и зла…» // ЛЭ. — С. 214–215; 3) Удодов Б.Т. М.Ю. Лермонтов. Художественная индивидуальность и творческие процессы. Воронеж: Воронежский государственный университет, 1973. — С. 136–139; 4) Черный К.М. «Я не люблю тебя; страстей…» // ЛЭ. — С. 641; 5) Чистова И.С. «Силуэт» // ЛЭ. — С. 503.

Н.В. Михаленко