«ТАМАРА» (1841).

Беловой и черновой (карандашом) автографы — РНБ, собр. рук. Л., № 12 (записная книжка, подаренная Л. В.Ф. Одоевским), лл. 8 об. — 9; лл. 19 об. – 20 об. Впервые опубликовано: «Отеч. зап.» (1843, т. 27, № 4, отд. I, с. 229–230). В 1840-х гг. ст. было встречено в некоторых кругах крайне негативно, резкую критику оно получило в «Сыне отечества» (1844; № 1), «Лит. газета» (1844; № 12; 13 март.), однако В. Г. Белинский считал «Тамару» одним из лучших образцов лермонтовской поэзии.

Баллада имеет основательную историю изучения. Ее трактовки связаны с рассмотрением гибельной силы любви-страсти (Коровин) [7], с выявлением философской проблематики баллады (Пульхритудова) [9], ее ценностной идеи (Вацуро) [4], с изучением возможных источников в кавказских легендах и преданиях (Андроников) [1].

Традиционно считалось, что баллада возникла на основе кавказских преданий. В центре ст. образ прекрасной царицы, которая несет гибель своим возлюбленным. Данный сюжет нехарактерен для творчества Л., у которого обычно герой мужского рода выступает причиной гибели возлюбленной.

В.Э Вацуро пришел к мысли о том, что в ст. «любовное чувство» «доминирует над физической гибелью» [4; 559]. Действительно, в этой балладе любовь аксиологически стоит выше смерти. Это положение является аксиомой христианства, эту правду христианства утверждает и лермонтовское произведение.

Баллада Л. «Тамара» не стоит особняком в русской литературе того времени. Так, сослуживец Л. князь А.И. Одоевский в ст. «Брак Грузии с Русским Царством» (1838) в аллегорической форме пишет о событии вхождения Грузии в состав России. Образ Грузии представлен в виде прекрасной девицы:

В даль все глядела, всем звукам внимала,
Там, под Казбеком в ущелье Дарьяла,
Жениха она ждала.
В сладком восторге с ним повстречалась
И перстнями обменялась;
В пене Терека к нему
Бросилась бурно в объятья, припала
Нежно на грудь жениху своему.
Приняла думу и вся просияла [8; 178].

Одоевский сравнивает Россию с «женихом-исполином», тогда как Грузия предстает девицей с глазами «полными страсти и огня». В ст. «Два великана» (1832) Л. аллегорически называет свое родное Отечество великаном «в шапке золотого литого», «русским витязем».

Лермонтовская Тамара так же, как и героиня ст. Одоевского, ждет «женихов» в «глубокой теснине Дарьяла, / Где роется Терек во мгле». Само имя Тамары, что переводится как пальмовая ветвь, связано с идеей Царствия: иудеи бросали пальмовые ветви при входе Господа в Иерусалим, приветствуя Его как Царя. Имя царицы Тамары в грузинском национальном миропонимании связано с укреплением православной государственности. При таком символическом рассмотрении ст. Л. «Тамара» гибель юношей за ночь любви с царицей можно рассматривать как образ жертвы русских воинов во имя укрепления Державы.

Подобное толкование не является натяжкой и отходом от смысла, если исходить из главной идеи ст., коренящейся в том, что поэт сумел здесь передать закон духовной реальности: любовь выше смерти. И другой смысловой пласт текста, обусловленный уже историческим и историко-литературным контекстом: смерть во имя Державы оправдана, хотя и трагична. Само действие может и не нести этического смысла, оно его приобретает именно в своем целеполагании. Любовное чувство везде в творчестве Л. доминирует над физич. гибелью. В концепции любви, выраженной и в творчестве Л., жизнь может быть измерена ценой любви.

Ст. имеет богатую жизнь в культуре, ее иллюстрировали И.К. Айвазовский, Г.Г. Гагарин, М.А. Зичи, В.И. Порфирьев, А. Сахаров, В.Я. Суреньянц, К.Д. Флавицкий, Р.Ф. Штейн, писали музыку М.А. Балакирев, Э.Ф. Направник, П.С. Макаров, В.М. Иванов-Корсунский и др., М.М. Фокину принадлежит балет «Тамара».

Лит.: 1) Альбеткова Р. И., Фантастич. образы в рус. романтизме 30-х гг. 19 в., в сб.: Из истории рус. романтизма, в. 1. — Кемерово, 1971.— С. 98; 2) Андроников И.Л. Лермонтов в Грузии в 1837 г. — Тб.: Заря востока,, 1958. — С. 35–39, 220; 3) Белинский В.Г. Полн. собр. соч.: В 13ти т. — М. ;Л.: Наука, 1953–59. — Т. 7. С. 38. —Т. 8. —С. 94, 339, 478; 4) Вацуро В.Е., Шадури В.С. Тамара // ЛЭС. — С. 559–560; 5) Виноградов Г. Произведения М.Ю. Лермонтова в народно-поэтическом обиходе // ЛН. Т. 43–44. — С. 357–59; 6) Киселева И.А. О познавательно-ценностном подходе к творчеству М.Ю. Лермонтова: телеология текста // Вестник Московского государственного областного университета. Серия «Русская филология». 2013. — №6. — С. 82–87; 7) Коровин В.И. Творческий путь М.Ю. Лермонтова. — М.: Просвещение, 1973. — С. 85–90; 8) Одоевский А.И. Полн. собр. стих. — Б. п. Б. сер.. Вт. изд. — Л.: Сов.писатель, 1958. — 263 с. 9) Пульхритудова Е.М. Романтизм в русской литературе 30-х гг. XIX века // История романтизма в русской литературе. Кн. 2. — М.: Наука,. 1979. — С. 311–12; 10) Семенов Л.П. Лермонтов на Кавказе. — Пятигорск: Кн. изд., 1939. — С. 137–38, 176; 11) Шадури В. Кастальский ключ поэта, в его кн.: За хребтом Кавказа. 160 лет со дня рождения М. Ю. Л., — Тб., 1977; 12) Удодов Б.Т. М.Ю. Лермонтов. Художественная индивидуальность и творческие процессы. Воронеж: Воронежский государственный университет, 1973. — С. 167–168; 13) Эйхенбаум Б.М. Статьи о Лермонтове. — М.–Л.: АН СССР, 1961. — С. 356–357.

И.А. Киселева