«СТОЛЫПИН Алексей Аркадьевич» (1816 – 1858),

p.приехав летом 1832 года в Петербург, Лермонтов вместе с бабушкой навестил своих родственников, в их числе Веру Николаевну Столыпину, жену брата Е.А. Арсеньевой – Аркадия Алексеевича Столыпина (1778–1825), урождённую Мордвинову. Она со своими детьми в это время жила в доме отца, графа Николая Семёновича Мордвинова (см. выше очерк о нём). Вера Николаевна осталась вдовой с целым выводком детей – четыре сына и три дочери. Почти все они были моложе Лермонтова, но, тем не менее, для него они были двоюродные дядья и тётки. В 1834 году Вера Николаевна скончалась, оставив детей на руках их деда.

Лермонтов уже год учился в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, когда сюда – в 1833 году – поступил Алексей Аркадьевич Столыпин, второй сын Веры Ни-колаевна. Лермонтов прозвал его «Монго». Поводом к такому прозвищу послужила одна из любимых книг Столыпина. Он часто перечитывал французский перевод записок английского путешественника по Африке Мунго Парка (во французском издании книга называлась «Путешествие Монгопарка»). Лермонтов называл его или на французский лад – Монго (с ударе-нием на последний слог), или на английский – Мунго (см. об этом в мемуарах А.П. Шан-Гирея). Это был очень красивый молодой человек, как считалось – первый красавец Петер-бурга. Современник писал, что «изумительная по красоте внешняя оболочка была достойна его души и сердца», назвал его «образцом благородства, безграничной доброты, великодушия и беззаветной готовности на услугу словом и делом» [5].

Из училища Столыпин был выпущен в лейб-гвардии Гусарский полк, где уже служил Лермонтов. Здесь они жили на одной квартире (вместе с Алексеем Григорьевичем Столыпиным, – см. о нём очерк ниже). К этому времени относится шуточная поэма Лермонтова «Монго», сюжетом которого стало их совместное приключение, обычное для жизни гусарских офице-ров. В 1837 году, когда Лермонтов был в ссылке на Кавказе, Столыпин тоже был там, в действующих частях, куда отправился «охотником» на год, как это позволялось офицерам гвар-дейских полков. 18 июля 1837 года Лермонтов писал бабушке, что слышит о Столыпине до-брые вести: «Он здоров, и некоторые офицеры, которые оттуда сюда приехали, мне говори-ли, что его можно считать лучшим офицером из гвардейских, присланных на Кавказ» [8].

Столыпин-Монго был храбрый офицер и хороший товарищ. Никаких других талантов за ним не числилось. В обычной жизни это был сибарит, любитель побездельничать, покутить, по-лениться… Князь М.Б. Лобанов-Ростовский, только что поступивший на службу в Петербург, познакомился с гвардейскими офицерами (это было в 1838 году). О Столыпине он пи-сал: «Он только что вернулся тогда из кавказской экспедиции и щеголял в восточном архалуке и куря турецкий табак из длинных, пятифунтовых черешневых чубуков с константино-польскими янтарями. Он… тогда ещё не предался культу собственной особы, не принимал по утрам и вечерам ванны из различных духов, не имел особого наряда для каждого случая и каждого часа дня. Не превратил ещё себя в бальзаковского героя прилежным изучением тво-рений этого писателя и всех романов того времени… он был ещё только скромной куколкой» [4].

Князь, конечно, несколько утрирует действительность, но в общих чертах в его отзыве о Столыпине – правда.

В 1839 году Столыпин вышел в отставку, но после дуэли Лермонтова с Барантом, где он был секундантом, царь приказал ему вернуться на службу, назначил в Нижегородский драгунский полк, и он вынужден был отправиться на Кавказ. Из Москвы он должен был будто выехать вместе с Лермонтовым (они там были одновременно), но Лермонтов выехал с Реми. Очевидно, Лермонтову не захотелось в длинной дороге скучать со Столыпиным и он постарался отделаться от него, а может быть у них была какая-нибудь размолвка. На Кавказе же, осенью 1840 году, они оба воевали в отряде Галафеева, переживали все походные трудности и опасности. Столыпин верен себе и, храбро воюя, мечтает об отставке, желая «надеть паль-то – это почётное и достойное одеяние светского человека» [5].

Зимой 1840 года он находился в Тифлисе, в кругу друзей-офицеров. «В 10 часов я подыма-юсь, – пишет он сестре, – мы пьём кофе, – Гагарин, Васильчиков, Жерве и я, потом мы поём все знакомые арии, потом расстаёмся – каждый идёт работать: Гагарин рисует, Васильчиков читает, Жерве придаётся размышлениям о своих привязанностях, я лично не делаю ничего, а впрочем, я курю, лёжа на персидских коврах. В час дня легкий завтрак. Потом все уходят на прогулку, делают визиты. К пяти возвращаются, обедают и затем отправляются в турецкие бани, чтобы сделать себе массаж. После этого пьют чай и ложатся… потом просыпаются, чтобы возобновить всё сначала» [5].

Весной 1841 года Лермонтов и Столыпин ехали на Кавказ уже вместе. В дороге командовал Лермонтов и Столыпин не мог не слушаться, – поэт без труда подавлял его волю… П.И. Магденко (см. выше очерк о нём) встретил их в Георгиевске и был свидетелем того, как Лермонтов при помощи счастливого жребия добился своего – ехать не в отряд, в Пятигорск на воды…

В Пятигорске Лермонтов и Столыпин без труда добыли справки о болезни и получили раз-решение лечиться на водах. Они сняли небольшой домик и поселились в нём вместе.

В мемуарной литературе Столыпин-Монго фигурирует как участник последней дуэли Лер-монтова, как секундант, правда неизвестно чей… Васильчиков рассказывал Висковатову, что Столыпин принимал решительные меры – несколько раз отодвинул барьер, угрожая развести противников, когда Мартынов слишком долго прицеливался… скорее всего и этого не было.

Вряд ли Столыпин принял всерьёз намерение друзей стреляться и был убеждён, что они вер-нутся и примутся за шампанское… Однако ему пришлось хоронить Лермонтова и заказывать портрет покойного художнику Р. Шведе, а затем отправлять «людей» и вещи в Тарханы…

Впоследствии Столыпин ничего и никогда не рассказывал об этой дуэли (как, впрочем, и во-обще о Лермонтове). В 1843 году он был в Париже, там перевёл на французский язык «Героя нашего времени» и напечатал его в газете фурьериста Виктора Консидерана «Мирная демо-кратия».

Лев Толстой, встречавшийся с ним во время Севастопольской кампании, назвал его «слав-ным, интересным малым» [4]. После войны 1853–1856 годов Столыпин начал хворать – у не-го обнаружилась чахотка. Скончался он в 1858 году во Флоренции, по словам П.А. Вяземского, на руках у женщины, с которой он «отдыхал от длительной, утомительной и поработительной связи» [4] с графиней А.К. Воронцовой-Дашковой.

И.С. Тургенев, создавая образ Павла Петровича Кирсанова в романе «Отцы и дети», исполь-зовал факты биографии Столыпина-Монго.

Лит.: 1) Потто В. Исторический очерк Николаевского кавалерийского училища, 1823–1873. – Спб.: в тип. Второго Отд-ния Собств. Е.И.В. канцелярии, 1873; Приложения. – С. 64; 2) Висковатый П.А. М.Ю. Лермонтов. Жизнь и творчество. – М.: Современник, 1891 (Собр. соч. под ред. Висковатого, Т. 6) С. 384–396, 420–430 и др.; 3) Ашукина-Зенгер М. О воспоми-наниях В.В. Боборыкина о Лермонтове. – В кн.: «Литературное наследство», Т. 45–46. М.Ю. Лермонтов. – М.: Изд-во АН СССР, 1948. – С. 749–754, 758–760; 4) Герштейн Э.Г.Судьба Лермонтова. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Худож. лит., 1986. – С. 164, 288–290; 5) Недумов С.И. Лермонтовский Пятигорск. – Пятигорск: Снег, 2011. – 480 с. 6) Андроников И.Л. Направление поиска. – В кн.: М.Ю. Лермонтов: Исследования и материалы. – Л.: «Нау-ка» Ленингр. отд-ние, 1979. – C. 153–170. 7) Недумов С.И. Лермонтовский Пятигорск. – Ставрополь: Ставропольское кн. изд-во, 1974. – С. 229–234, 237–238, 263; 8) Лермонтов М.Ю. Письмо Арсеньевой Е.А., 18 июля 1837 г. Пятигорск // Лермонтов М.Ю. Сочинения: В 6 т., М.–Л.: Изд-во АН СССР, 1954–1957. – Т. 6. Проза, письма. – 1957. С. 439–440.

Мон. Лазарь (Афанасьев)