«СУШКОВА Екатерина Александровна» (1812 – 1868),

p.в замужестве Хвостова. Автор известных мемуаров, где много говорится о Л. Двоюродная сестра Е.П. Ростопчиной. Л. познакомился с ней в 1830 г. у Верещагиных, перед отъездом на лето в Середниково. Она этим летом жила в деревне Большаково, в непосредственной близости от Середникова и от Листовки, где находилось имение Верещагиных. В субботу вечером и в воскресенье утром все они (Л. с бабушкой, Саша Верещагина с матерью и Катерина Сушкова с теткой) собирались в середниковском храме Алексия Митрополита. Весь воскресный день проводили в Середникове — в доме и в парке. Л. этим летом много писал (стихи и драмы), читал книгу Томаса Мура о Байроне. Он еще не пережил своей любви к А.Г. Столыпиной и в то же время увлечен Н.Ф. Ивановой. В этом г. никак не мог он любить С. (а это было единственное лето их общения, — потом они встретились в Петербурге в 1834 г.). Тем не менее, в своих воспоминаниях она в подробностях и с цитированием стихов Л. рассказывает именно о том, как он сходил с ума от любви к ней. Анализ этих воспоминаний и стихов Л., а также всех обстоятельств жизни Л. в этот период, опровергает этот рассказ.

С. была красавица, — она только что приехала из Петербурга, где выезжала в свет, танцевала на балах и была даже замечена и похвалена Великим Князем Михаилом Павловичем. Она была старше Л. на два года и постоянно подчеркивала, что он для нее — мальчик. Ей казалось, что он в нее влюблен (ей вообще казалось, что в нее нельзя не влюбиться), — и его поступки, разговоры и стихи толковала в этом свете. Можно себе представить, как это смешило Сашу Верещагину и раздражало Л. Перед путешествием в Троице-Сергиеву Лавру Л. посвятил ей стихи, где так прямо и сказано: «Я не люблю — зачем скрывать!». Прочитав написанное в Троице-Сергиевой лавре стихотворение «Нищий» («У врат обители святой…»), С. Очень опрометчиво приписала себе заслугу его появления. А оно, без сомнения, посвящено Н.Ф. Ивановой.

Воображая себя знатоком поэзии, С. свысока наставляла Л., он, конечно, молчал, но с большим трудом давалось ему это молчание. Вот как она отозвалась о «Нищем»: «Из самых ничтожных слов вы извлекаете милые экспромты, но не рассердитесь на совет: обдумывайте и обрабатывайте ваши стихи, и со временем те, которых вы воспоете, будут гордиться вами <…> Пишите, но пока для себя одного; я знаю, как вы самолюбивы, и потому даю вам этот совет, за него вы со временем будете меня благодарить» [5]. Л. будто бы спросил: «А теперь еще вы не гордитесь моими стихами?» — «Конечно, нет <…> а то я была бы похожа на тех матерей, которые в первом лепете своих птенцов находят и ум, и сметливость, и характер, а согласитесь, что и вы, и стихи ваши еще в совершенном младенчестве» [9]. Может быть, все эти слова были выдуманы потом, — но в любом случае в них — вопиющее непонимание ни Л., ни его стихов. О «младенчестве» Л.-поэта в 1830 г. уже говорить не приходится.

Можно согласиться с лермонтоведом Т. Ивановой, что «чувством мести» продиктованы многие страницы воспоминаний С. (мести за происшедшее в Петербурге в 1834 г.). В самом деле, стоит посмотреть на то, как характеризуется в них Л. 1830 г.: «У Сашеньки встречала я в это время ее двоюродного брата, неуклюжего, косолапого мальчика лет шестнадцати или семнадцати, с красными, но умными, выразительными глазами, со вздернутым носом и язвительно-насмешливой улыбкой» [9]; «Бродит, бывало, по тенистым аллеям и притворяется углубленным в размышления <…> любил он под вечерок пускаться с нами в самые сентиментальные суждения, а мы, чтоб подразнить его, в ответ подадим ему волан или веревочку, уверяя, что по его летам ему свойственнее прыгать и скакать, чем прикидываться непонятым и неоцененным снимком с первейших поэтов» [9]; «Наши насмешки выводили его из терпения» ⁹; «Изо всех поступков Лермонтова видно, как голова его была набита романическими идеями и как рано было развито в нем желание попасть в герои и губители сердец» [9]. Множество стихов, посвященных Л. Ивановой и Столыпиной С. в воспоминаниях приписала себе, рисуя картины, как юный поэт преподносит их ей, иногда весьма оригинально — бросая в окно с букетом цветов.

Осенью 1830 г. С. уехала в Петербург. Л. встретился с ней уже после окончания юнкерской школы, в 1834 г. Она была невестой его друга (и брата Варвары Лопухиной) Алексея Лопухина, с которым близко познакомилась в 1833 г. в Москве. Алексей Лопухин был сильно увлечен черноокой красавицей, но родные и друзья его были встревожены. Саша Верещагина рассказала ему о С. все, что могла, но не добилась успеха, не отвратила его от легкомысленной кокетки, любительницы балов. В 1834 г. умер отец Лопухина, — он стал богатым наследником и намеревался посвататься к С., написать ей и поехать в Петербург. Саша написала Л., прося его как-нибудь спасти друга, расстроить этот назревающий союз. Она повела очень сложную интригу. Алексей думал, что она всячески помогает ему жениться на С., и по ее совету не ехал в Петербург, чтобы дождаться благоприятного времени. С. она, сохраняя вид ее верной подруги, писала, чтобы то до времени не разглашала своих намерений относительно Лопухина. В ноябре Л. был произведен в корнеты лейб-гвардии Гусарского полка и сразу пустился в свет. Чуть ли не в день своего выпуска он встретил на одном из балов С..

Л., как пишет С. в своих воспоминаниях, сказал:

«— Я знал, что вы будете здесь, караулил вас у дверей, чтоб первому ангажировать вас.

Я обещала ему две кадрили и мазурку, обрадовалась ему, как умному человеку, а еще больше как другу Лопухина. Лопухин был моей первенствующей мыслью. Я не видала Лермонтова с 1830 г.; он почти не переменился в эти четыре года, возмужал немного, но не вырос и не похорошел» [9].

Л. повел наступление уверенно и даже с некоторой жестокостью. С. пишет далее:

bq(..«Лермонтов сказал мне, смотря прямо мне в глаза:

— Знаете ли, на днях сюда приедет Лопухин.

Для избежания утвердительного ответа я спросила:

— Так вы скоро его ждете Я чувствовала, как краснела от этого имени, от своего не понятного притворства, а главное, от испытующих взглядов Мишеля.

— Как хорошо, как звучно называться madam de Lopoukhine, — продолжал Мишель, — не правда ли? Согласились бы вы принять его имя?

— Я соглашусь в том, что есть много имен лучше этого, — отвечала я отрывисто, раздосадованная на Лопухина, которого я упрекала в измене; от меня требовал молчания, а сам, без моего согласия, поверял нашу тайну своим друзьям, а может быть и хвастается влиянием своим на меня. Не помню теперь слово в слово разговор мой с Лермонтовым, но помню только, что я убедилась в том, что ему все было известно и что он в беспрерывной переписке с Лопухиным; он распространялся о доброте его сердца, о ничтожности его ума, а более всего напирал, с колкостью, о его богатстве» [9].

p.В течение месяца Л. добился того, что С. перестала думать о своем женихе и увлеклась Л. Увидев это, он окончательно понял, что она, в самом деле, непостоянна, и его заботой стало отделаться от нее, что было не так-то легко. 21 декабря приехал Лопухин. Л. встретил его радостно, так что даже «разговаривал сам с собою, смеялся, потирал руки» [9]. Лопухин быстро выяснил обстановку, прекратил отношения с С. и уехал в Москву. «Эта женщина — летучая мышь, крылья которой цепляются за все встречное, — писал Л. Марии Александровне Лопухиной. — … есть что-то в ее манерах, в ее голосе жесткое, отрывистое, надломленное, что отталкивает; стараясь ей нравиться, находишь удовольствие компрометировать ее, видеть ее запутавшейся в собственных сетях» [4]. С. пыталась удержать возле себя Л., но он сделал так, что ему отказали от дома (послал анонимное письмо, да так, чтобы оно попало в руки тетки), а ей ее родные запретили встречаться и разговаривать с ним. Он сделал вид, что не хочет нарушать воли ее родных.

Вся эта игра роковым образом отразилась на судьбе самого Л. Алексей Лопухин убедился в том, что С. постоянно встречается на балах и танцует с Л., что он стал завсегдатаем в их доме… Не зная, что все это прекратилось, что это лишь интрига, он принял «стремление» Л. к С. всерьез. Сам он действительно ее любил и для него тяжка была эта утрата. Его рассказы о Л. (по приезде из Петербурга) даже Сашу Верещагину ввели в сомнение. И если бы Л. знал, что Варенька Лопухина слушала все разговоры брата с Сашей. Если бы он знал, сколько тайных слез она пролила, пытаясь похоронить свою любовь к нему. И ей уже стало казаться, что она его больше не любит. Словом, она вышла замуж. Л. разбил жизнь и самому себе, и тому существу, которое могло бы принести ему счастье, если бы оно было ему суждено. Л. изобразил С. в лице Елизаветы Николаевны Негуровой в романе «Княгиня Лиговская», — это «отцветшая красавица» («Она была в тех летах, когда еще волочиться за нею было не совестно, а влюбиться в нее стало трудно»; «увы <…> за этим периодом остаются только мечты о муже, каком-нибудь муже

<…> одни мечты» [VI; 142–143]).

В ноябре 1838 г. С. вышла замуж за дипломата А.В. Хвостова, назначенного послом в Америку. Мать Саши Верещагиной пишет о нем: «Говорят, что умней и ученей его нет человека, камер-юнкер, но очень дурен собой» [4]. Однако вместо Америки Хвостов был назначен директором дипломатической канцелярии при главнокомандующем Кавказского края, и молодые супруги уехали в Тифлис. Л. был на этой свадьбе. Рассказывали о разных его проделках во время венчания и на свадьбе, но в них мало похожего на правду.

В начале 1840-х гг. Хвостовы выехали за границу, — они жили в Венеции, Турине, Марселе и Генуе, изредка приезжая на родину. В 1844 г. Хвостова опубликовала в двух номерах «Библиотеки для чтения» двенадцать стихотворений Л. под общим заголовком «Из альбома Е.А. Сушковой». В 1857 г. появилось начало ее записок — в «Русском вестнике». В 1861 г. скончался ее муж, и она с двумя дочерьми возвратилась в Петербург. Среди ее знакомых в это время — поэт А.Г. Апухтин и композитор П.И. Чайковский. Скончалась она 10 сентября 1868 г.. Полный текст ее записок был издан в 1870 г.

Лит.: 1) Андроников И.Л. Рукописи из Фельдафинга // Записки Отдела рукописей / Гос. б-ка им. В.И. Ленина; Редкол.: Ю.И. Герасимова, С.В. Житомирская(отв. ред.), В.Б. Кобрин, И.М. Кудрявцев, К.А. Майкова. — М., 1963. Вып. 26. — С. 28; 2) Бродский Н.Л. М.Ю. Лермонтов: Биография, 1814–1832. — Т. 1. — М.: Гослитиздат,1945. — С. 157, 220-223; 3) Висковатый П.А. М.Ю. Лермонтов. Жизнь и творчество. — М.: Современник, 1891 (Собр. соч. под ред. Висковатого, Т. 6). — С. 95–100, 204–212; 4) Гиллельсон М., Миллер О. Комментарии // М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. — М.: Худ. лит., 1989. — С. 523–524; 5) Глассе А. Лермонтов и Е.А. Сушкова // М.Ю. Лермонтов: Исследования и материалы. — Л.: Наука Ленингр. отд-ние, 1979. — С. 88; 6) Комарович В.Л. Автобиографическая основа «Маскарада» // ЛН, Т. 43–44. — М.: Изд-во АН СССР, 1941. — С. 629–672; 7) Мануйлов В.А. Лермонтов в Петербурге. — Л.: Лениздат, 1964. — С. 98–110; 8) Мануйлов В. Утраченные письма Лермонтова // М.Ю. Лермонтов / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом). — М.: Изд-во АН СССР, 1948. — Кн. II. — С. 43–44. — (ЛН; Т. 45/46); 9) Сушкова Е.А. Из «Записок» // М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. — М.: Худ. лит., 1989. — С. 86, 88, 89, 92, 99, 101–103, 112; 10) Шан-Гирей А.П. М.Ю. Лермонтов // М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. — М.: Худ. лит., 1989. — С. 33–55.

Мон. Лазарь (Афанасьев)